и Ева подстраивалась под пилота. Они не обладают разумом.
- Но в состоянии 'Берсерка' Ева действовала самостоятельно и ее действия были осмысленны, - до меня начала доходить причина беспокойства Рицки.
- Да. В состоянии 'Берсерка' Ева обретает разум, - Акаги немного помолчала. - И проблема не только в этом. Часть изменений у Евы остается и после того, как 'Берсерк' останавливается. Ее психоматрица усложняется. Также возможно, что и в разуме пилота происходят необратимые изменения. А теперь извини меня, мне нужно готовить доклад для начальства.
- Еще один вопрос, Рицко, - я вопросительно глянула на свою подругу. Та кивнула. - После того, как Синдзи извлекли из капсулы он ударил врача...
Взгляд Акаги стал задумчиво-встревоженным.
- Повышенная агрессивность, кратковременное увеличение физических возможностей... - подруга задумчиво побарабанила пальцами по столу. - Напоминает состояние аффекта, правда?
- То самое влияние Евы на пилота?
- Да, скорее всего это оно... А теперь позволь мне все же заняться работой. Начальство ждать не любит.
Я кивнула головой, пытаясь осмыслить свалившуюся на меня информацию, и вышла.
***
Акаги Рицко. Штаб-квартира 'NERV'.
За Мисато закрылась дверь. Я тихо вздохнула и принялась за работу. Было неприятно врать своей подруге. Но всего я сказать не могла.
Я развернула монитор к себе и быстро застучала по клавиатуре.
Цифры, графики, объемные модели - все это быстро сменяло друг друга. Та модель, которую я показала Мисато была самой примитивной схемой отображения процесса синхронизации. На деле все было гораздо сложнее. В этом было неприятно признаваться, но даже я не знала об этом процессе всего. Синхронизация была чем-то большим, чем просто совмещение нейроимпульсов. И гораздо более сложным.
Но намного больше меня беспокоила Ева-01. После первой активации 'Берсерка' в ее психоматрице появились незначительные отклонения от нормы. Это нельзя было назвать мыслями или эмоциями - слишком слабы были эти отклонения. Но они были. И после того, как Ева стала 'Берсерком' во второй раз они лишь усилились. Хотя по-прежнему были очень слабы. Какие изменения произошли с пилотом, сказать было невозможно - столь незначительные отклонения просто терялись среди его собственных мыслительных процессов. Оставалось только надеяться на гибкость разума пилота. Хотя разум его... был несколько странен.
Я вновь просмотрела данные синхротестов Третьего Дитя. Помимо определения и повышения синхроуровня они позволяли получить более или менее четкое представление о психическом состоянии пилота. О его внутреннем мире. Так вот, психика Третьего была... несколько необычной. Хоть это и нельзя было назвать четким определением. Она не соответствовала самой себе. Разные участки диаграмм давали абсолютно разное представление о его личности. Они не являлись дополнением друг друга. И это не было раздвоением личности, как можно было подумать. К сожалению я не могла сказать больше. Слишком мало данных было для сравнения. Полноценный синхротест можно провести только с потенциальным пилотом, а Аянами Рей не была той, чей характер можно было принять за эталонный.
'Хотя в ближайший месяц-два к нам переведут из Германии Второе Дитя. Тогда можно будет провести более детальный анализ'.
Из соображений безопасности прямой связи через сеть не было, а командующий никогда не согласится посылать курьера через пол-земного шара только для того, чтобы получить данные синхротестов. Оставалось только ждать.
Ждать и надеяться. Надеяться на то, что Третий не съедет с катушек окончательно. Надеяться на то, что Ева так и останется неразумной. Если же клон Лилит обретет разум... Последствия этого события предсказать было невозможно.
***
Кацураги Мисато.
Весь день слова Рицки не выходили у меня из головы. Разумные действия Евы. Поведение Синдзи. Влияние Синдзи и Евы друг на друга. И следующий с кем я собиралась поговорить на эту тему, был сам Икари Синдзи. Слишком уж часто Ева выходила из-под контроля. И слишком спокойно относился к этому ее пилот. Вполне возможно, что он знал больше, чем говорил. И сейчас, поднимаясь к себе домой, я была полна решимости выведать у своего соседа все то, что он, возможно, скрыл от других. Он слишком мало доверял другим людям. Было желание показать ему, что есть люди которым можно доверять.
Вот и моя квартира. Синдзи уже должен был вернуться из школы. Открываю дверь.
- Синдзи, я дома! Что у нас на ужин?
Из кухни высунулся Пен-Пен.
- Уарк! - указал плавником на дверь в комнату Синдзи.
- Он там? - я подошла к двери. На ней висел листок бумаги с небольшим текстом.
'Мисато, если вы слышите из-за двери странные звуки - не волнуйтесь, со мной все хорошо. Если вы их не слышите - тогда тем более не входите и не волнуйтесь. Утром выйду.
Ужин в холодильнике. Да, еще - не следует упоминать об этом в вашем отчете'.
Последняя фраза немного выбила меня из колеи. Синдзи знал об отчете? Когда он узнал?
Я задумалась, вспоминая как изменялось его отношение ко мне на протяжении нашей совместной жизни. Странно, но никаких особых перемен я не вспомнила. Разве что со временем он стал чуть менее замкнут. Дома. В 'NERV'е' он вел себя по-прежнему - был холоден и язвителен. Но ни разу он не дал понять, что знает об этой части моей работы.
Впрочем сейчас это не важно. Важно другое. Входить или нет?
'Если вы слышите из-за двери странные звуки'.
Никаких звуков из-за двери не доносилось. Но почему не входить? Значит ли фраза о 'странных звуках' то, что они доносились оттуда раньше? Или еще будут доноситься?
Я уже совсем решила открыть дверь, но тут в голову пришла еще одна мысль.
'Как отреагирует Синдзи?'
Я аккуратно постучала в дверь.
- Синдзи, что там у тебя? Все в порядке?
Молчание. Я начала волноваться.
- Синдзи, если ты не отзовешься, то я вхожу!
Молчание. Полная тишина.
'Он не отвечает, потому что не может. Скорее всего спит. Но почему тогда не входить?'
Я могла бы открыть дверь и войти, только ведь очень просто узнать заходил ли кто в комнату или нет. Достаточно просто закрепить какой-либо предмет между внутренней стороной двери и стеной. Например, приклеить бумажку. А затем посмотреть, не оторвана ли она с одной из сторон.
'Черт, я должна знать, что происходит с моим подчиненным!'
Я резко толкнула дверь в сторону. Раздалось шуршание разрываемой бумаги. Прямо перед моим носом на дверном косяке был прикреплен еще один лист бумаги. Еще одна записка.
Но не она привлекла мое внимание. Синдзи. Он лежал на своей кровати и преспокойно спал! Вот
