– Но, ваше величество, – возразил Шарни, перестав что-либо понимать в поведении королевы, которая все яростнее метала громы и молнии, – вы только что получили от короля известия, у него все хорошо и можно успокоиться.
– А вы разве успокоились, когда мы с графиней только что все вам разъяснили?
Шарни закусил губу.
Андре постепенно приходила в себя, испытывая разом ужас и удивление от того, что услышала, и ужас от того, что, как ей казалось, поняла.
Мгновение назад все замолчали, прислушиваясь к тому, что говорит г-жа де Шарни, теперь все затихли, слушая слова королевы.
– В самом деле, – продолжала королева в каком-то исступлении, – такова уж судьба людей любящих – думать только о предмете своей любви. Каким было бы счастьем для несчастных сердец без сожаления принести в жертву любое, да, любое другое чувство, какое их волнует. Боже мой! Как я тревожусь за короля!
– Ваше величество, – осмелился вставить кто-то из присутствующих, – скоро приедут другие гонцы.
– Зачем я не в Париже, зачем я здесь? Почему я не рядом с королем? – причитала Мария-Антуанетта, которая, увидев, как смешался Шарни, старалась пробудить в нем ревность, которая жестоко терзала ее самое.
– Если дело только в этом, ваше величество, – сказал Шарни с поклоном, – я тотчас же еду туда, и если, как полагает ваше величество, король в опасности, если над его головой навис меч, поверьте, я без колебаний заслоню его собой. Я еду.
Он откланялся и сделал шаг к двери.
– Сударь, сударь! – вскричала Андре, бросаясь к Шарни. – Сударь, поберегите себя!
Королеве только этого и не хватало!
Как только Андре, вопреки своей всегдашней безучастности, произнесла эти опрометчивые слова и проявила эту необычную заботу, королева побелела как полотно.
– Сударыня, – осадила она Андре, – вы, кажется, вообразили себя королевой?
– Я, ваше величество, – пролепетала Андре, понимая, что из уст королевы впервые вырвался огонь, который так давно жег ее душу.
– Как! – продолжала Мария-Антуанетта. – Ваш муж на королевской службе, он едет к королю; если он подвергается опасности, то ради короля, а вы советуете господину де Шарни поберечь себя!
При этих грозных словах Андре лишилась чувств, она зашаталась и упала бы, если бы Шарни не бросился к ней и не подхватил ее.
Шарни был разгневан, это было заметно, и это привело Марию-Антуанетту в совершенное отчаяние. Она представала не только побежденной соперницей, но еще и несправедливой государыней.
– Ее величество королева права, – произнес наконец Шарни с усилием, – и вы, графиня, ведете себя безрассудно; когда речь идет об интересах короля, у вас нет мужа, сударыня. Я первый должен был приказать вам не давать воли чувствам, когда заметил, что вы изволите за меня тревожиться.
Потом, повернувшись к Марии-Антуанетте, сухо закончил:
– Я подчиняюсь приказу вашего величества и отправляюсь в путь. Либо я вернусь с вестями, с добрыми вестями от короля, либо не вернусь вовсе.
Не успела королева, охваченная гневом и ужасом, опомниться, как Шарни поклонился до земли и вышел.
Мгновение спустя за окном раздался цокот копыт – Шарни пустил лошадь галопом.
Королева оставалась недвижна, но ее душевное смятение было тем сильнее, чем более она старалась скрыть его.
Видя волнение королевы, все; и те, кто понимал его причины, и те, кто ни о чем не догадывался, удалились, чтобы дать государыне отдохнуть.
Она осталась одна.
Андре вышла вместе с другими, а Мария-Антуанетта велела привести к себе детей.
Глава 39.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Настала ночь, а с ней череда страхов и мрачных видений. Вдруг в глубине дворца раздались крики.
Королева вздрогнула и вскочила. Она распахнула окно.
Почти в то же мгновение на пороге, показались ликующие слуги с криками: «Гонец, ваше величество! Гонец!»
Три минуты спустя в прихожую вбежал офицер в гусарском мундире.
Это был лейтенант, посланный г-ном де Шарни. Он примчался во весь опор из Севра.
– А король? – спросила королева.
– Его величество прибудет через четверть часа, – доложил офицер, с трудом переводя дух.
– Целый и невредимый? – спросила королева.
– Целый, невредимый и в добром расположении духа, ваше величество.
– Вы его видели, не правда ли?
– Нет, но так выразился господин де Шарни, отправляя меня к вашему величеству.
Королева снова вздрогнула, услышав это имя, случайно прозвучавшее рядом с именем короля.
– Благодарю вас, сударь, вы свободны, – сказала она молодому дворянину.
Офицер поклонился и вышел.
Она взяла детей за руки и вывела их на парадное крыльцо, где уже собрались придворные и челядь.
Острый взгляд королевы в первую очередь отметил бледную молодую женщину; облокотившись на каменную балюстраду, она жадно всматривалась во мрак, не обращая ни малейшего внимания на королеву.
То была Андре. Прежде она всегда стремилась быть поближе к государыне, но нынче не заметила либо не соизволила ее заметить.
Обиделась ли она на Марию-Антуанетту за неистовую вспышку гнева, которую та обрушила на нее днем, или же в приливе нежности и тревоги ожидала возвращения Шарни и не думала более ни о чем?
Двойной удар кинжала разбередил незажившую рану королевы.
Она рассеянно слушала поздравления и радостные возгласы других своих подруг и придворных.
На время она забыла даже о сильной боли, мучившей ее весь вечер Тревога за короля, которому угрожало столько опасностей, заглушала боль.
Сильная духом, королева отринула все чувства, кроме священной
