Девица с пугающей быстротой метнулась в сторону Никанора, но тот, кого она назвала Владыкой, поднял ладонь, останавливая ее.
— Нет, Акулина. Мы не будем его убивать. Мы пришли сюда не за этим.
Он протянул свою руку к Никанору.
— Ключи.
Никанор сжал связку в кармане так, что ключи, ударяясь друг о друга, зазвенели.
— Он сам не отдаст, гарпию ему в печень! — гаркнул хриплым голосом карлик, сверкая темными страшными глазами. — Подвесить его за ноги — сами вывалятся. Всех делов-то.
Но по тому, как Владыка взглянул на него, Никанор понял, что он не намерен подвешивать его за ноги. По крайней мере — пока.
— Я не хочу брать силой, — сказал он, — но, как вы, наверное, сами понимаете, мне не составит труда это сделать. Лучше отдайте добровольно.
Никанор понимал, что этот человек прав: одному ему с ними никак не справиться. Неуверенной рукой он вынул связку из кармана, и тотчас ее выхватил карлик. После чего без излишнего промедления оба спутника Владыки быстрым шагом направились по коридору в глубь подвалов.
Никанор заметил вдруг какое-то движение. Он устремил взгляд туда, где, как ему показалось, что-то шевельнулось, и тут же в крошечном квадрате подвального окна увидел, что к фабрике через пустырь бегут люди. Никанор ухмыльнулся со злорадным удовлетворением. Именно этого он и ждал. Три гудка — сигнал тревоги. И на такой сигнал должны были прийти все, кто мог.
— Зря радуетесь. Ваш план провалился, — глумливо сказал он. — Сюда уже идут. И их очень много, а вас всего четверо.
Акулина быстро подняла глаза на Владыку, но тот никак на это не отреагировал, как и на слова Никанора. Судя по его лицу, казалось, что все это его ничуть не тревожило, — оно оставалось спокойным и безучастным.
— Вы не слышите, что я говорю? — повысил голос Никанор, не отводя взгляда от ярко горящих в темноте зеленых глаз — это спокойствие вывело его из себя. — Вам отсюда не уйти, слышите?! Они сейчас придут и расправятся с вами!
Владыка едва заметно улыбнулся.
— Вы, по всей вероятности, имеете в виду этих? — сказал он все тем же негромким, как будто намеренно приглушенным голосом.
Он стоял спиной к окну, но Никанор каким-то образом понял, что этот человек имеет в виду происходящее позади него — как будто он мог видеть сквозь собственный затылок. Никанор перевел взгляд к окну и в ужасе задохнулся от увиденного, чувствуя как по ногам пробежала крупная дрожь.
Кучка людей сгрудилась в центре пустыря, а вокруг них смыкались плотным кольцом темные фигуры в длинных балахонах с широкими капюшонами, скрывающими их лица. Их было много: в два раза больше, чем тех, других, в центре.
— Думаю, не ошибусь, если предположу, что ваши друзья не смогут прийти вам на помощь, — сказал Владыка уже без улыбки, и Никанору на мгновение показалось, что в ярких зеленых глазах промелькнуло что-то вроде сожаления, как будто ему было неприятно то, что происходит. Правда, Никанор тут же эту мысль отбросил, потому что со страхом подумал о другом: что же его ждет, если помочь ему некому? Никанор, не удержавшись, скользнул вдоль стены по направлению к выходу.
— Стой, где стоишь, или я сейчас превращу тебя в новый стул, вместо того, которым ты запустил в меня, — на одном дыхании произнесла Акулина. — Хотя, боюсь, скверная из тебя получится мебель.
Никанор даже не подумал удивиться сказанному, хотя и прекрасно помнил, что запустил табуретом в кошку, а не в эту девицу. Он просто замер у стены, как и было приказано, несмотря на то, что ему ужасно неприятно было делать что-либо по указке какой-то соплячки.
В этот момент в глубине коридора послышались быстрые шаги. Это был карлик.
— Мы открыли все комнаты и освободили… — Он хрипло кашлянул и с виноватым видом добавил: — Кого смогли. Однако там есть одна комната, от которой на этой связке ключа не имеется…
— Прозор?! — Владыка перевел взгляд на своего второго спутника. Тот почти нес одного из узников, перебросив через плечо его руку и обхватив его за пояс.
— Этот жив, — сказал он. — Но одна из клеток как будто разорвана изнутри. Думаю, кому-то удалось бежать.
— Бежать? — удивленно повторила Акулина.
— Я не знаю, как он это сделал, но могу поклясться, что так оно и есть.
— Это сейчас неважно, — спокойно сказал Владыка. — Он помог себе сам, а мы должны спасти других. Именно за этим мы здесь.
— Владыка, у той двери, которая нам нужна, особый замок, — сказал Прозор, — и ключ нужен совершенно особенный.
Владыка повернулся к Никанору, и под его пристальным взглядом тот вжался в стену.
— Других ключей у меня нет, — прохрипел Никанор, — и не было. Ищите где хотите.
— Прозор… — Владыка взглядом подал своему спутнику какой-то знак и еле заметно кивнул головой, после чего тот повернулся к Никанору, двумя пальцами спустил с глаз очки и пристально на него посмотрел.
Тут Никанор почувствовал легкое головокружение, как будто кто-то сдавил ему виски. Он не выдержал и громко ойкнул.
— Врет, — коротко сообщил Прозор Владыке, возвращая очки на место.
Двое других спутников Владыки угрожающе повернулись к Никанору.
— Прозор знает, что говорит. Он всегда все знает. Таких гнусных типов, как ты, насквозь видит, — сказала Акулина, неспешными шагами направляясь к ключнику.
— И если говорит, что ты врешь, значит, как пить дать, врешь! — хрипло прорычал карлик, приближаясь с другой стороны. — Ну что, фурия тебя возьми… Сам отдашь? Или заставить?
— Он хочет побыть мебелью, — прищурив левый глаз, сказала Акулина.
Никанор судорожно втянул ноздрями воздух, справляясь с нахлынувшей волной страха. На какую-то долю секунды он представил себя старым скрипучим стулом с шатающимися ножками. Сомневаться в том, что эта дерзкая девица выполнит свое обещание и превратит его в табурет, не приходилось.
Дрожащей рукой, с трудом превозмогая страх, какой прежде Никанор еще не испытывал в своей жизни, и сильнейшее нежелание нарушить свой священный долг хранителя ключей, он поднял старый телефонный аппарат, оторвал приклеенный клейкой лентой к основанию маленький серебряный ключ… Но в последний момент отчаянно зажал его в кулаке.
— Будет лучше, если вы просто положите его на стол, — сказал Владыка. — Так будет лучше прежде всего для вас.
Никанор по очереди оглядел стоящих вокруг него людей. Карлик шумно втянул большими ноздрями воздух и угрожающе прохрипел. Акулина сложила руки на груди, но выглядела так, как будто в любой момент готова была проверить, насколько скверная получится из него мебель. На Прозора Никанор старался не смотреть: неприятное ощущение, которое осталось после головокружения, все еще не проходило. Что касается Владыки, то он стоял дальше всех и как бы в стороне, но именно его сверкающий в темноте взгляд и интонация, прозвучавшая в его голосе, заставили Никанора подчиниться.
Он разжал ладонь, на которой отпечатались очертания ключа, и, крепко стиснув зубы, положил ключ на стол.
— Пойдешь вперед, — прорычал карлик, толкая Никанора в глубь коридора.
Какое-то время они шли по запутанным, как в лабиринте, ходам: впереди Никанор, за ним карлик, Акулина и Владыка. Замыкал это шествие Прозор, тянущий на себе освобожденного узника.
Наконец Никанор остановился у нужной двери. Мутная грязная лампочка без плафона, свисающая с крюка на потолке, беспрерывно мигала, освещая коридор тусклым неровным светом.
Никанор знал, что находится за этой дверью, хотя еще ни разу не видел ее открытой. Но по звукам, которые доносились из комнаты, он догадался: несколько раз он собственными ушами слышал, как за дверью раздается детский плач.
Владыка вышел вперед. Холодное серебро короткой вспышкой мелькнуло в его руке — маленький
