— Что устроил?
— До-рож-ну-ю по-руб-ку, — по слогам повторила Акулина.
Мила какое-то время пыталась представить себе «дорожную порубку», но отчего-то в голове всплывали картинки одна хуже другой — настоящий фильм ужасов. Она уже было решила, что произошло что-то жуткое, когда ее наконец осенило, что «дорожная порубка» — это не что иное, как «дорожная пробка».
— Пробку? — воскликнула она. — Дорожную пробку!
— Ну да, да — пробку, — закивала нетерпеливо Акулина. — Хотя я и не понимаю, как обычной пробкой, которой затыкают склянки и пузырьки, можно остановить это полоумное шествие железа.
Склянки? Пузырьки? Женщина, которая летает на ступе и не отличает пробку от порубки, казалась очень подозрительной. Мила не знала, стоит ли ей бояться этой женщины, но на всякий случай спросила:
— А вы что, меня знаете?
— Одну секунду, — Акулина опустила руку в нагрудный карман и извлекла оттуда сложенный лист бумаги. Развернув его, Акулина прочла:
«Госпожа Мила Рудик!
С радостью спешим сообщить Вам, что Вы приглашаетесь для проживания в г. Троллинбург в качестве почетного жителя. Вашим попечителем назначается госпожа Акулина Варивода. Доверяйте ей всецело. С нетерпением ждем вашего прибытия.
Акулина протянула Миле листок, и Мила еще раз перечитала его. Уж не снится ли ей это?
— А я о таком городе и не слышала, — Мила во все глаза смотрела на письмо, все еще не в состоянии поверить, что это именно ее назвали «госпожой». — Я ничего не понимаю…
— Я тебе все расскажу, — заверила ее Акулина, забирая письмо обратно. — Потерпи немного.
— А?..
— Подожди!
Мила хотела спросить что-то еще, но Акулина отвернулась от нее и махнула рукой в сторону ступы — так обычно машут собаке, чтоб она ушла. Но ступа не ушла. Она просто исчезла.
— Вот что, — повернувшись к Миле, сказала Акулина, — доберемся другим способом. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.
Она сделала знак Миле, чтобы та шла за ней. Мила не стала спрашивать, куда они пойдут, но все равно осталась на месте: из глубины мусорного бака по-прежнему доносилось глухое мычание.
— Ах, да! — воскликнула Акулина, заметив, по какой причине Мила отстала.
Она подошла на несколько шагов и, пристально глядя на бак, звонко хлопнула в ладоши. Бак плавно оторвался от земли, и Мила увидела Степаныча. Пока бак переворачивался и приземлялся чуть в стороне, она со странным чувством рассматривала то, во что превратился ненавистный ей человек.
Его туловище полностью погрузилось в мусор и, судя по всему, он просто не мог выбраться оттуда. На голове красовался головной убор из яблочных огрызков, апельсиновой кожуры и вялой зелени. А с его носа стекал то ли майонез, то ли сметана.
— Хулиганье! — воскликнул Степаныч, и струйка майонеза затекла ему в рот. Яростно отплевываясь, он продолжал угрожать: — Я милицию вызову! Тьфу! Я на вас управу найду! Тьфу! Да я вас палками изобью! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Да чтоб тебя…
Акулина, скрестив руки на груди, неодобрительно покачала головой.
— Вы бы, уважаемый, сначала душ приняли, а потом угрожали, — посоветовала она. — А то вид у вас крайне неприличный, — она брезгливо поморщилась. — А запах и того хуже.
Степаныч оторопело уставился на Акулину. Он продолжал мычать, но почему-то не мог больше произнести ни слова, как будто у него язык к нёбу прилип.
— Некогда нам с вами болтать, — с важным видом сообщила Акулина. — Откопаетесь как-нибудь сами.
И с этими словами, увлекая за собой растерянную Милу, Акулина развернулась и они пошли прочь.
Выйдя из подворотни, Акулина остановилась и, повернувшись к Миле, спросила:
— Я так думаю, что в детдом тебе не очень хочется?
Мила отрицательно покачала головой, не забыв про себя удивиться тому, что Акулине об этом известно.
— Ясно, — лаконично ответила Акулина. — Значит, главное выяснили, а подробности потом. А вот и Прозорыч…
Мила оглянулась в поисках мотоцикла с коляской, но вместо этого у тротуара, прямо перед желтым «Запорожцем», увидела черный автомобиль: не новый, но и не такая развалюха, как машина у Степаныча. Правда, у автомобиля была немного необычная, старинная форма, и Мила даже засомневалась, стоит ли ей садиться внутрь. Но, когда Акулина открыла перед ней дверцу, в голове пронеслась мысль — а ведь выбора-то у нее никакого нет! Идти ей было некуда. Мила, вдохнув в себя побольше воздуха, забралась в машину.
Прозорыч был седым старичком с короткими волосами, гладко выбритый и в очках. Он был похож на старого заученного профессора, немножко строгого, но в принципе доброжелательного. И к тому же оказалось, что он вовсе не глухой и не немой.
— Представь, Прозор, этот старик… Ты бы видел… — эмоционально начала Акулина.
— Я знаю, — отмахнулся Прозор Прозорыч. — Все знаю, что у вас тут произошло. Закрывай дверцу. Поедем уже.
— Он всегда все знает, — поделилась с Милой Акулина, выполняя указание, и Мила невольно прониклась к Прозору уважением, хотя и удивилась про себя: как можно все знать?
Когда заработал двигатель машины, Мила подумала, что в голове у нее гудит точно так же, только от самых невероятных мыслей и предположений. Во-первых, что это за город — Троллинбург? Может быть, это такое специальное место для таких, как она, которым негде жить? И почему ей адресовал письмо некто с необычным именем «Владыка Велемир»? Никого с таким именем она не знала. И еще он написал, чтоб она всецело доверяла Акулине. Все это было невероятно, но Мила почему-то подумала, что человек, которого зовут Велемир, не может быть плохим.
Мила понимала, что с ее стороны было бы, наверное, разумно бояться незнакомых людей, да к тому же — таких людей, но она почему-то не могла себя заставить хоть немного испугаться или хотя бы удивиться по-настоящему. Но, по правде сказать, на это даже времени не было, потому что все происходило очень быстро. Вот и сейчас не успела она подумать о том, куда ее везут, как автомобиль остановился.
Миле казалось, что машина только-только тронулась с места, а значит, они никуда еще не могли приехать. Но когда она глянула в окно, у нее отвисла челюсть. Машина стояла на узкой асфальтированной дороге. В этом районе Мила была всего пару раз. Это был центр города, но не тот, где всюду были магазины и оживленные широкие проспекты, а район с самыми древними улочками и самыми старинными домами в городе.
— Приехали, — сказала Акулина. — Нужно выйти из машины.
Мила поняла, что это замечание касалось ее, и поспешно открыла дверцу. Машина стояла возле старого темно-серого дома с угловатыми стенами и небольшими странной формы, окнами. Фасад и столбы террасы были украшены головами декоративных львов и еще какими-то непонятными существами, похожими то ли на собак с закрученными рогами, то ли на баранов с собачьими мордами. К двери вела округлая лестница с низкими щербатыми ступенями.
— Добро пожаловать в мой дом, — улыбаясь, сказала Акулина.
Мила удивилась. Снаружи дом казался пыльным и обветшалым, как будто в нем давно никто не жил.
