кольцо и сорвал с пояса кошель, набитый золотыми монетами.
— А теперь, Роза, — тихо сказал Ринальдо, — собирайся, идем, пока не заявились дружки этого подонка!
Отшагав добрых полтора часа, они набрели в лесной чащобе на холм, заросший кустарником, у подножия его бил, журча, серебристый родник. Посередине холма нашлось удобное местечко. Здесь они расположились на отдых и перекинулись словом о недавнем кровавом приключении.
Ринальдо подсчитал золотые монеты в добытом кошеле. Их оказалось более двухсот дукатов. Роза между тем перерыла найденный узел. Она нашла там рясу отшельника, два-три фальшивых носа, бороду и белье, которое им было очень кстати.
После этого они немного подкрепились и устроились на ночлег.
Солнце взошло, и Ринальдо с Розой собрались в путь. Они уже подошли к проселочной дороге, когда вдруг увидели, что в их сторону движется какой-то крестьянин, который, заметив их, ускорил шаг. Роза метнулась обратно в лес, Ринальдо же остановился и ждал, покуда крестьянин подойдет. А тот еще издали бурно проявил свою радость возгласами:
— Привет тебе, столь счастливо мною обретенный!
Тут Ринальдо по голосу узнал, что это бравый Чинтио приветствует его в такую рань. Они поспешили друг к другу и обнялись. Роза осторожно вышла из леса.
— Как я рад видеть тебя, славный Чинтио! Ты тоже избежал смерти?
— Да, я, Альтаверде и парнишка Стефано, только нам из сорока девяти удалось спастись. Нас троих, всех израненных, — я-то хоть пострадал меньше других — погнали через горный кряж. У Козьей тропы солдаты теснили Матео и его людей. Он, чтобы подойти ближе к границе, перешел через Жемчужные холмы. Там-то мы и встретили его и рассказали о нашей беде. Потом мы вместе атаковали пост волонтеров. Потеряли там восемь человек, но пробились и вышли в эти леса, где я тебя так счастливо повстречал.
— Вы здесь и квартируете?
— Здесь и квартируем.
— Веди меня к нашим славным молодцам. Я знаю одно подходящее для нас местечко.
— А кто эта девушка? — спросил Чинтио.
— Она принадлежит мне.
— Так приветствую и тебя, красавица, добро пожаловать!
Они двинулись к тому месту, где Матео и его товарищи разбили лагерь. Ринальдо был встречен ликующими криками. А позже он рассказал им, как бился с Батистелло.
— Ты поступил как должно, атаман, — сказал Матео, — пристрелив этого подонка.
Ринальдо описал Матео и его товарищам руины замка, и они тотчас отправились в путь, чтобы завладеть ими.
Обосновавшись в развалинах, они решили подкрепиться и принялись варить и жарить.
Вечером часовые внезапно подали сигналы. Все взялись за оружие. К руинам подошли десять человек из шайки Батистелло. Завязался рукопашный бой. Шестеро из той шайки были убиты. Оставшиеся четверо покорились, присягнули Ринальдо в верности. По этому случаю устроили пир, который длился до глубокой ночи…
— Нам очень важно знать, — сказал Ринальдо, когда они, довольные, радостные, уже прожили несколько дней в развалинах замка, — как обстоят дела во Флоренции. Надобно также выяснить судьбу наших товарищей. Я решил сам навести справки и поэтому завтра на короткое время покину вас, надеюсь, ненадолго. Вместо меня командовать здесь будет Альтаверде, а в помощники ему назначаю Матео и Чинтио.
Товарищи его запротестовали, ведь Ринальдо подвергается опасности, однако он от своего намерения не отступился. На следующее утро атаман оседлал прекрасного коня, Роза, в облачении оруженосца, сопровождала его на муле.
Они отправились в Ориоло, чтобы для начала навестить отшельника Донато.
Солдаты уже давно ушли на свои квартиры, считая, что подчистую разгромили шайку Ринальдини. Поэтому границы были свободны.
Утро выдалось душным. Когда они подъехали к скиту Донато, старец сидел у двери своей уединенной хижины. Заслышав стук копыт, он поднялся — пойти взглянуть, что там, но Ринальдо уже стоял перед ним. Донато не сразу его признал, Ринальдо изменил до неузнаваемости свое лицо.
— Мир тебе! — сказал Ринальдо.
— И тебе тоже! — ответил Донато.
— Я очень рад, уважаемый друг, что вижу тебя в добром здравии.
— Ты меня знаешь?
— Мы знаем друг друга. Неужели ты не угадал, кто я?
— Я предполагаю. Так ты еще жив, Ринальдини?
— Как видишь.
— А зачем ты здесь?
— Тебя хотел навестить, прежде чем покину Италию.
— А в других странах — что? — осведомился Донато.
— Хочу жить покойной жизнью, творить добро и не предводительствовать более разбойниками.
— Да благословят Небеса замысленное тобой!
— А теперь мы останемся на ночлег у тебя, будем есть, пить и покинем тебя не ранее утра.
Гости расседлали коня и мула, поклажу внесли в горницу Донато и удобно расположились. Все, что было у них с собой, они выставили на стол, и Роза, в новом одеянии звавшаяся Розетто, занялась стряпней.
Под вечер Донато и Ринальдо сидели у скита, следя за перемещением набрякших грозовых туч, окутывающих горные вершины. Молнии прорезали мрачный горизонт, и эхо доносило до Ринальдо и Донато отдаленные раскаты грома. Мало-помалу стали падать капли. Наконец хлынувший дождь загнал их в скит. Донато и Ринальдо сели к столу, а Роза разлила в бокалы вино.
Ринальдо завел разговор:
— Донато, поскольку вполне вероятно, что мы беседуем с тобой в последний раз, будь так любезен, не скрывай от меня правды, скажи, где Аурелия?
— Ее уже нет в этом крае. Отец увез ее с собой.
— А кто ее отец?
— Мой друг, человек, с которым ты познакомился, когда недавно уходил от меня: мальтиец, князь делла Рочелла.
— А та дама в монашеской накидке — мать Аурелии?
— Да, мать, — подтвердил Донато. — После рождения дочери она ушла в монастырь, ведь… ее возлюбленный, отец ребенка, — рыцарь Мальтийского ордена, он дал обет безбрачия. Теперь князь взял дочь с собой и выдаст ее замуж.
— Вы с ним родственники?
— Я его дядя. Я — изгнанный римлянин знатного рода.
— Могу я послужить тебе в борьбе с врагами? — спросил Ринальдо. — Хочешь увидеть, как я потребую их к ответу? Я уже не раз сжимал в руке меч возмездия.
— Я простил своим врагам и оставляю возмездие Небесам!
— Мое предложение пусть не обидит тебя. Тебе нужны деньги?
— Нет, не нужны. Ты и так уж недавно, без моего ведома, одарил меня. И сейчас мы пьем вино, которое я получил от тебя.
Молча выпил Ринальдини свой бокал. Через некоторое время он, едва ли не печальным голосом, спросил:
