Ринальдо размечтался о даме, потерявшей нагрудный бант…
Он отправился в собор прослушать мессу. Здесь уже молилась, стоя на коленях, та незнакомка. Сердце его бешено заколотилось, он упал на колени позади нее.
Когда дама поднялась со скамейки, на которой, молясь, стояла на коленях, он вскочил, подошел к ней, подал дрожащей рукой святую воду и пробормотал:
— Я вручаю вам, прекрасная синьора, бант, который вы вчера обронили, когда я был необычайно счастлив, увидев вас в саду синьоры Фьяметты.
Улыбаясь, она взяла бант и сказала:
— Когда вы были столь счастливы?
— Да! Я был и стал опять… — прошептал он.
Она опустила глаза и пошла к двери церкви. Здесь она остановилась и посмотрела на него:
— Вы здесь чужой?
В подтверждение ее слов Ринальдо поклонился. Она продолжала:
— И я тоже чужая.
— Мое сердце лелеет мечту… — пробормотал Ринальдо.
— О чем сердца мечтают, на то они и надеются.
— А смеют ли?
— Кто может им запретить?
Она потупила глаза, потом опустила вуаль на лицо и медленно пошла к носилкам, в которых арапы отнесли ее в дом напротив собора.
Ринальдо походил вдоль столбов колоннады взад-вперед, посмотрел на тот дом и наконец решительно двинулся туда. Дверь отворилась. Он вошел. Справился о даме, о нем доложили, после чего провели к ней.
С веером и перчатками в руке вышла к нему Фортуната — так звали даму. Он пробормотал комплимент, заговорил о счастливых минутах, о банте, о замешательстве и в заключение глубоко вздохнул.
Фортуната, поиграв веером, сказала:
— Здесь мы оба чужие, и это дает нам право надеяться, что мы познакомимся ближе, если мы… не хотим остаться чужими друг другу.
— А вы этого хотите? — спросил он и, взяв ее руку, поцеловал.
После этого она отняла руку и спросила:
— Как мне вас называть?
— Я рыцарь де ла Чинтра.
— Какая звезда привела вас в Сардинию, в этот грустный Кальяри?
— Я…
— Лучше не отвечайте сейчас! Вот так, мимоходом, не рассказывают друг другу историю своей жизни. Я как раз собиралась посетить своего банкира. Нам придется в другой раз поболтать о наших дорожных приключениях…
— Вы меня осчастливили!
— Осчастливила? Не много же нужно, чтобы осчастливить мужчину! Довольно, раз вы ублаготворены! Или вы считаете, что мы, женщины, поступаем как королевы? Они осчастливливают, но сами о том не подозревают, и даже бывают сами очень и очень при этом недовольны.
— О, когда два путника встречаются на одной дороге, они радуются встрече и продолжают свой путь вместе…
— И эти путники мы?
— Если вы того хотите!
— Мы действительно встретились на одной дороге? Это требует проверки.
— Так что же? Я готов!
— Тогда не будем откладывать. Выясним все за скромным ужином…
— Сегодня вечером?
— Уже сегодня? Ну хорошо! Пусть будет так! Сегодня вечером мы, стало быть, увидимся!
Как же нескончаемы часы до вечера! Ринальдо вышел на прогулку и зашел в сад Фьяметты.
Он пошел по главной аллее, свернул на боковую дорожку и подошел к павильону.
Дверь в него была полуотворена. Он увидел прелестное девичье личико. Девушка сидела на диване и плела венок из цветов. Увидев его, она непринужденно улыбнулась и крикнула:
— Входите же!
Ринальдо в замешательстве взялся за ручку двери, однако войти не решился. Но тут из павильона в очередной раз прозвучало приветливое приглашение.
Это вселило в него мужество. Он вошел в павильон.
— Мне кажется, — сказала молодая особа, — что я уже видела вас в моем саду?
— Верно! — пробормотал Ринальдо. — Я был здесь вчера. Но я и не надеялся, что мне выпадет счастье и меня заметят такие прекрасные глаза.
— Неужели? Раз уж вы отпустили комплимент моим глазам, так позвольте мне отдать должное вашему примечательному облику. Такого человека, как вы, нельзя не заметить. И держу пари, что я не первая на белом свете, которая вас заметила. Вы здесь человек новый?
— Именно так!
— И я тоже. Я живу здесь всего два с половиной месяца. Но хочу здесь остаться, поэтому и купила этот сад. Он вам нравится?
— Сад прекрасен, но его хозяйка…
— …куда прекраснее? Разумеется…
Возникла пауза. Ринальдо с напряженным вниманием смотрел на очаровательную веночницу, а та прилежно работала, не поднимая глаз. Он долго молча смотрел на нее и уже собрался что-то сказать, как вошла служанка и передала Фьяметте записку. Та прочла ее, рассмеялась, написала на том же листке несколько слов карандашом, сложила его и вернула служанке. Служанка вышла из павильона, а Фьяметта поднялась. Когда она вставала, у нее из-за пазухи выпал на грудь медальон, висевший на зеленом шнурке. Она заметила это и сунула медальон обратно в вырез платья.
— Это страшный человек! — сказала она. — Его портрет не следует видеть всем.
Ринальдо молча стоял перед ней. Фьяметта спокойно, как если бы была в павильоне одна, повернулась и взяла гитару. Присев, она взяла несколько аккордов, а потом запела романс:
