зазвенели струны, резче изменялись их движения. Восторг любви, упоение, страсть, казалось, соединят их… Внезапно музыка смолкла и танцующие скрылись.
Кузина опустила глаза, теребя букет на груди. Графиня, улыбаясь, обратилась к Ринальдо.
— Что скажете?
— Чарующе прекрасный танец.
— Вы так считаете?
— Танец, который так живо взывает к чувству, что вливает живую струю во всю природу…
— Ну разве может, — графиня усмехнулась, — мужчина судить иначе?
— А смеет он?
Танцовщица вышла в зал. Графиня и Ринальдо ее богато одарили.
Ринальдо, казалось, совсем забыл свое положение и самого себя, как ему самым неприятным образом об этом опять напомнили.
Графиня за ужином завела разговор о весьма странном деле.
— Мой егерь, которого я послала с поручениями в Кальяри, только что вернулся. На дороге он нашел кое-что ценное.
— Ценное? — переспросил Ринальдо.
— Он хочет продать вам находку. Потому что вы наверняка знаете, кому она принадлежит.
— Мечтаю…
— Вы говорите о себе как о чужом на этом острове?
— Да, я чужой.
— Но, видимо, не совсем. Кто носил этот портрет?
Она протянула ему его маленький портрет, который ему показала Фортуната. Ринальдо быстро взял себя в руки.
— Этот портрет никто не носил. Он мой. Я его потерял. Мою благодарность нашедший получит.
— Этот медальон не носила дама? И этому мы должны верить? — вопросила кузина.
— Да! — продолжила графиня. — Это еще не самое удивительное, более удивительное вы сейчас услышите. Егерем овладела какая-то странная иллюзия, он утверждает и клянется, что этот портрет… Извините, господин рыцарь!.. Что это изображение атамана разбойников Ринальдини.
— Это интересно! — усмехнулся Ринальдо. — Если это его портрет, то я — восставший из гроба, вселяющий ужас человек, которого вы должны тотчас передать властям.
Графиня смущенно смотрела на него. А кузина шепнула ей:
— Удивительный случай!
— Я хотел бы поговорить с егерем, — сказал Ринальдо.
Егерь пришел.
— Ты знал атамана разбойников Ринальдини? — спросил его Ринальдо. — Ты его сам видел?
— Да, по дороге из Сан-Лео во Флоренцию. Я служил тогда у маркиза Альтанаро. Ринальдини подъехал к нам, одетый егерем, стал насмехаться над моими господами, а потом потребовал у них кольца, часы и сто цехинов, а им дал охранную грамоту.
— И он похож на этот портрет?
— Как две капли воды.
— Но этот портрет принадлежит мне, это мое изображение. Значит, я похож на атамана разбойников?
— Как брат похож на брата.
— Хорошо, что Ринальдини нет в живых! — сказал Ринальдо. — Но я ведь был в Сицилии и в Неаполе, и ни один человек не заподозрил меня из-за моего лица. Это и в самом деле могло бы поставить меня в затруднительное положение, если бы я не был уверен — кто я. Вот, сын мой, тебе на чай за находку.
Егерь ответил:
— Я осрамился и не знаю, что сказать, что и подумать. Прошу прощения, что я…
— Хорошо, хорошо! Мое лицо не может оживить мертвеца. Пусть почиет в мире!
Егерь ушел. Когда ужин кончился, Ринальдо попрощался, поблагодарил за предоставленный ему приют, сел на коня и ускакал.
Он еще не очень далеко отъехал, как вдруг конь его испуганно метнулся в сторону.
Из кустов выполз человек. Это был Фабио, камердинер графини Олимпии.
— Что такое? Фабио? Ты… здесь? — с удивлением спросил Ринальдо.
— Укрылся, спасаясь. Все дамы задержаны!
— Все дамы?
— Моя графиня, синьора Фортуната, ее компаньонка, другие дамы и все господа, приехавшие с Корсики.
— Где же их арестовали?
— На вилле. Ночью ее захватили солдаты. Всю прислугу тоже посадили под арест. Мне удалось сбежать. Князя у нас не было, думаю, его арестовали бы тоже.
— Недоразумение, которое скоро разрешится, — сказал Ринальдо.
— Дай-то Бог! Если бы только знать, куда мне теперь податься.
— В Салонетте у меня есть квартира. Ее легко найти. А пока вот тебе немного денег на пропитание. Если ты поторопишься, то к вечеру доберешься до места.
Едва слуга исчез из виду, как Ринальдо свернул направо и поехал по другой дороге. Он долго размышлял, взвешивал, прикидывал и так и эдак, но не мог ничего придумать, что обеспечило бы ему безопасность. Мрачный, сошел он с коня у горного перехода и лег под деревом.
Однако так он пролежал недолго. К нему приблизились трое вооруженных, о ремесле которых он сразу же догадался по их виду. Он вспомнил своих товарищей и быстро принял решение сделать Сардинию новой ареной своих былых деяний и вывести себя самого из создавшегося положения, которое не сулило ему ничего хорошего. Вооруженные люди еще стояли, советуясь, в отдалении. Он призывно помахал им. Один из них спросил неохотно:
— Господин желает, чтобы мы подошли?
— Хочу с вами поговорить.
— Господин сбился с дороги?
— Направляясь к вам.
— К нам? Вы разве нас знаете?
— Мы узнаем друг друга.
— А вы уверены, что нас это волнует?
— Меня это несколько волнует.
— Вас? Но по всему же видно, что вы нас впервые видите.
— Твое имя?
— Это допрос?
— Твое имя? — повторил Ринальдо.
— Меня зовут Санардо.
— Как зовут твоего атамана?
— Моего атамана?
— Ну же! Атаман у вас, черт побери, еще есть?.. Ведите же меня к вашему атаману!
— Что? Господин вынужден нас разыскивать? Он скрывается от правосудия? Или что-то еще привело его к нам?
— Старое знакомство с вашим достохвальным ремеслом.
— Где же вы изучали его?
— В Апеннинах, в Калабрии, у известного мастера Ринальдини.
— Значит, господин кое-что умеет! Ринальдини, говорят, знал свое ремесло. Мы часто говорим о нем. Среди нас есть два бедовых парня, Джордано и Филиппо, они тоже учились у мастера Ринальдини. Они часто говорят о нем. Стало быть, они и тебя тоже знают.
— Вполне возможно! Мы, впрочем, всегда делились на отряды. А вас сколько?
— Месяц назад наш отряд был большой. Но мы понесли значительные потери. У Сан-Микеле висят
