Я утешал себя мыслью, что не персонально меня уничтожат после эмпатического подключения. Если будут стерты все цепи, я лишь разделю общую судьбу, вот и все.
Но как раз в тот момент, когда я уже почти убедил себя, что мне больше не надо бояться особого отношения со стороны Манипулятора, яркие детали психорамы вдруг утратили четкие очертания и ряды кресел завертелись вокруг в бешеном танце. Согнувшись под ужасающей тяжестью неисправного эмпатического подсоединения, шатаясь, я добрел до выхода. Море, бушующее у меня в ушах, превратилось в гром, раскаты которого постепенно стали похожи на… неужели это оглушительный хохот?
Я сделался совсем маленьким, сознавая, что в этот самый момент Манипулятор извлекает из моего мозга все, что может его интересовать. И смех, садистский и сардонический, адским ритмом бился в моих висках!
Потом смех стих и мой разум обрел свободу.
Когда я выходил на улицу, аэробус с изображением звезды и полумесяца приземлился на шоссе прямо рядом со мной.
— Вот он! — закричал водитель в форме.
Тонкий, как игла, смертельный луч лазерного пистолета коснулся стены рядом с моим плечом, и бетонная стена осыпалась в месте попадания.
Я повернул назад и вбежал в фойе.
— Остановитесь, Хол! — закричал кто-то позади меня. — Вас разыскивают в связи с убийством Фуллера!
Это штучки Сичкина. Он решил раз и навсегда избавиться от меня? Или же это результат перепрограммирования, совершенного Манипулятором? Он очень хотел избавиться от меня обычными способами, несмотря на общее депрограммирование, которое неизбежно ожидало его симулэлектронный комплекс?
Еще дважды лазерные лучи чуть было не задевали меня, пока я не оказался снова в зале психорамы.
Обежав ряды кресел, я опрометью бросился к запасному выходу и очутился на улице, освещенной ярким солнцем, недалеко от стоянки. Через несколько секунд я уже сидел в машине и поднимался прямо в зенит так быстро, как только позволяла мне мощность двигателей.
ГЛАВА 14
У меня оставался только один шанс: мое бунгало на берегу озера. Надежды, что какое-то время я буду там в безопасности, были довольно призрачны, потому что это был слишком уж явный тайник.
Приземляясь на полянке среди елок, я не сомневался, что полиции по наущению Сичкина отдан приказ убить меня. Но здесь, в лесу, у меня по крайней мере была возможность спрятаться или защищаться, если сюда явится отряд полицейских.
С другой стороны, если эти действия направлялись Манипулятором, стремящимся избавиться от меня, не прибегая к помощи полиции, то это можно было осуществить либо уничтожением без предупреждения — и в этом случае я ничего не мог поделать, — или же с помощью агента, который физически уберет меня и придаст моей смерти видимость самоубийства или несчастного случая.
Это было именно то, чего я и хотел: очутиться лицом к лицу с единицей контакта. Здесь, в глуши леса, ей уже не удастся скрыть свою сущность.
Я вошел в дом и выбрал самый тяжелый лазерный карабин. Проверил магазин и установил регулятор на самый широкий радиус поражения. Я не хотел сразу убивать агента Манипулятора. Беседа с ним, возможно, позволит мне узнать, какой линии поведения мне следует придерживаться.
Усевшись перед окном лицом к озеру и поляне, я стал дожидаться, держа карабин на коленях.
Конечно, мои рассуждения базировались на гипотезе, что по причине, известной только ему одному, Великий симулэлектронщик не нажмет на рычаг, чтобы уничтожить весь мой мир. Я не мог понять, что заставляет его тянуть с этим.
В течение долгих часов спокойствие леса нарушалось только осторожной возней диких зверей и плеском воды о скалистый берег. После захода солнца я открыл пакет с походным рационом. Свет зажигать мне не хотелось, поэтому я ел на воздухе, усевшись на корточки под окном. Сосредоточенно жуя, я размышлял о том, какой аппетит можно вообразить у материального существа к нематериальной пище.
Когда совсем стемнело, я зашел в комнату с охотничьими трофеями, тщательно задернул шторы и включил телевизор, уменьшив громкость до минимума. Сначала на экране замелькали улицы, усеянные обломками, потом федеральные войска, сосредоточенные вокруг зданий «Реако», в то время как диктор сожалел об «убийствах и насилии, омрачивших этот день».
— Но, — продолжал диктор твердым голосом, — эти волнения не являются единственным событием, выдвигающим сегодня на первый план «Предприятия Сичкина». Кроме этого стали известными более страшные вещи: интриги и настоящий заговор. Убийство! Убийца в бегах. Все эти события непосредственно связаны с заговором Ассоциации, чтобы лишить мир того положительного, что может дать ему симулятор Горация Сичкина. — На экране появился мой портрет. — Этот человек, — возвестил диктор, — разыскивается за убийство Хэннона Дж. Фуллера, бывшего технического директора «Реако». Сичкин полностью доверял Дугласу Холу, которому поручил трудную задачу усовершенствования симулятора после случайной, как все полагали, смерти Фуллера. Но сегодня полиция официально обвинила Хола в убийстве Фуллера из соображений личной выгоды. Когда Хол понял, что не добьется желаемого, он предпринял предательское нападение на мистера Сичкина и попытался вывести из строя симулятор. Служба безопасности «Реако» зафиксировала сегодня утром момент, когда Дуглас Хол входил в здание Ассоциации, после чего начались массированные атаки на «Реако».
Значит, Сичкина немедленно проинформировали о моем посещении Ассоциации, и он предположил, что я сообщу им о его связях с партией. Он сразу же отреагировал на это, пустив по моему следу полицию и дав приказ стрелять без предупреждения.
Внезапно я понял, что это объясняет и то, почему Манипулятор до сих пор не уничтожил меня: без всякого сомнения, он уверен, что Сичкин, преследуя личные цели, сделает это за него!
Конечно, в определенный момент Манипулятор мог помочь. Например, если полиция слишком долго не сможет меня найти, ему будет достаточно организовать эмпатическое подсоединение ко мне и, обнаружив мое местонахождение, запрограммировать полицейских так, что они немедленно заявятся сюда.
Если это решение ему не подойдет, он всегда может подослать единицу контакта. Мне казалось совершенно ясным, что он не удовлетворится просто моим уничтожением. Ведь придется перепрограммировать большое число единиц, чтобы стереть всякое воспоминание о моем существовании.
Пытаясь просчитать стратегию Манипулятора, я осознал, что он, вероятно, не собирается стирать весь мир. Возможно, он решил убрать возникшие осложнения, а потом еще раз попробовать уничтожить симулятор Фуллера.
Диктор все еще продолжал расписывать мое пресловутое предательство:
— В своей ненависти Хол не ограничился убийством Фуллера и предательством Сичкина, поскольку…
На экране появился портрет Коллинзворта. Голос диктора посуровел.
— …его также разыскивают за самое изощренное убийство, когда-либо зарегистрированное в анналах полиции: убийство Эвери Коллинзворта, психолога-консультанта «Реако».
У меня перехватило дыхание. Манипулятор уже добрался до Эвери!
Диктор принялся описывать «животную жестокость», с которой убийца расправился с доктором Коллинзвортом:
— Полиция сообщила об ужасных увечьях. Куски тела — пальцы, фрагменты рук, уши — были найдены разбросанными по всему кабинету доктора Коллинзворта. Каждую рану тщательно прижигали во
