перевернулось с ног на голову.
Арис только загадочно улыбался. А Селена задумалась над тем, сколько всего ей еще предстоит о нем узнать.
В первом часу ночи Арис поднялся и сказал, что пора уходить.
Сначала они тихонько зашли в детскую. У Селены ком подступил к горлу, когда она увидела, с какой нежностью Аристидес поцеловал свою маленькую копию. Ей хотелось предложить ему остаться с ними.
Но этот шаг был бы очень поспешным, несмотря на то, каким необыкновенным оказалось время, которое они провели вместе.
У двери Арис отошел в сторонку, пока Селена и Каллиопа обнимались и договаривались о будущих встречах. Каллиопа поблагодарила за чудесно проведенный день, который она провела не только с Алексом, но и с Селеной, а что еще главнее, со своим старшим братом, которого она имела возможность узнать заново.
Потом он пропустил Каллиопу к лифту, а сам повернулся и помахал Селене рукой.
Она смотрела на него, и на ее глазах блестели слезы.
Арис одним прыжком оказался рядом с ней.
— На этот раз никаких поцелуев на прощание, чтобы ты не пошла на работу в таком ужасном состоянии, в каком сегодня проснулся я, и никого не довела до банкротства и не отправила в тюрьму.
Она улыбнулась. Он сдерживался ради нее. Вдруг он со стоном схватил ее руку и прижал к своим губам:
— Да, — дрожащим голосом ответила Селена.
Еще одного дня не получилось.
Все, что у них было следующие две недели, это выпадающие время от времени случайные встречи. Селена виделась с Арисом после того, как заканчивала свою работу, если только ему позволяли приехать его собственные дела. Но две недели подряд свои выходные ему пришлось посвятить работе.
Оттого что она видела его так редко, ей хотелось проводить с ним все больше времени. Она жаждала узнать его ближе. Ей нравилось открывать в Аристидесе что-то новое, чего она никак не ожидала найти в нем.
В пятницу он пообещал, что приедет к семи часам. Но приехал в одиннадцать, когда Алекс давно мирно спал в своей кроватке.
Ее сердце сжалось, когда она увидела, насколько уставшим он был. И он выглядел таким напряженным.
Стоило ему присесть, как зазвонил его мобильный телефон.
Арис извинился и вышел на балкон. Она слышала, как он резко с кем-то разговаривал. Потом он вернулся, швырнул телефон на диван и сердитый направился в ванную.
Когда он вышел, на его волосах блестели капельки воды. Видимо, для того, чтобы успокоиться, он сунул голову под струю холодной воды.
Селене хотелось успокоить его, и она подошла ближе.
Арис повернулся к ней и тихо сказал:
— Селена, все бесполезно. Это не работает.
Глава 7
Селена чуть не задохнулась:
— Н-не работает?
Его слова прозвучали как гром среди ясного неба.
Она оцепенело смотрела, как он покачал головой и еще больше помрачнел.
— Я очень надеялся, что все получится, что я смогу сделать так, чтобы это сработало. Но все напрасно.
Селена еле держалась на ногах. Но он продолжил, разбивая ее сердце на мелкие кусочки:
— Я был идиотом, когда поверил, что смогу построить свое расписание так, чтобы проводить больше времени с вами. Я ведь не знал, что Алекс потребует столько времени и внимания.
Он отказывался от них.
Говорил, что все кончено, не дав этому по-настоящему начаться.
Нет. Он не может так поступить. Он ведь так хотел, чтобы все получилось. И их отношения начали налаживаться. Пусть дальше все пошло немножко не так, но ведь можно было бы постараться лучше организовать свое время. Они имели возможность получить то, что обещали первые два дня их общения. Стать счастливыми друг с другом.
Селена посмотрела в его глаза, в которых бушевал ураган, и поняла, что Аристидес все решил. Он разрывает их отношения.
— Мне нужно отдохнуть, или я просто не знаю, что сделаю. — Арис запустил пальцы в свою густую шевелюру и сжал череп, как будто хотел ослабить давление, грозившее раздавить его. — Мне казалось, я смогу уменьшить темп, выиграть время, пока не пойму, как заставить наши отношения работать, чтобы все вышли победителями или, по крайней мере, не очень сильно пострадали.
Две недели назад Селена была уверена, что это будет естественной реакцией на любые близкие отношения и ответственность. Что Арис почувствует себя связанным по рукам и ногам, что ему станут ненавистными те, кто в нем нуждался. Она была уверена, что Арис… Аристидес Сарантос рожден, чтобы стать завоевателем, но не тем, кто заботится о своем потомстве.
Но он показал себя с совершенно другой стороны. Она нашла в нем то, о чем даже мечтать не могла.
Он показался ей почти что… идеальным.
Может, сейчас ему открылось, что со временем от него потребуется больше, чем он приготовился дать, поэтому он решил порвать отношения, пока его вмешательство в их жизнь не нанесло непоправимого ущерба?
Ей следовало поблагодарить его, что он понял это не слишком поздно и что был с ней откровенен.
Но она не могла. Селена ничего не чувствовала, кроме душераздирающей, невыносимой боли. Злость придет позже. На саму себя. За то, что позволила себе поверить в лучшее, Что была настолько слабой и рискнула своим сердцем.
Ее изначальное сопротивление и цинизм могли натолкнуть его на мысль, что она переживет этот разрыв так же легко, как и он.
Арис не заметил, что с ней творилось в эти минуты, и продолжил объяснять свою точку зрения:
— Когда я сказал всем, кто имеет хоть какое-то отношение к нынешним переговорам, которые сопровождаются настоящими боевыми действиями, что я еще не готов вынести решение, что мне нужен месяц времени, чтобы все обдумать, они как будто с ума сошли. Мне казалось, все расслабятся и мы немного сбавим скорость, но они посчитали, что я планирую какой-то неслыханный маневр. Теперь все преследуют меня, чтобы добиться от меня хотя бы какого-нибудь намека, гарантии или на худой конец защиты от последствий принятого мною решения.
Селена озадаченно нахмурилась:
— Ты говоришь о контракте с американским флотом?
Это была сделка, которую Лувардисы хотели заключить без Сарантоса.
— О нем, — сжал челюсти Аристидес. — Они не верят в то, что я откладываю принятие решения, потому что я действительно не готов к этому. Они считают, что я таким образом хочу избавиться от своих противников. И теперь, вместо того чтобы передохнуть, они ждут конца света, а мне нужен всего лишь один месяц, чтобы все хорошо обдумать. Или не думать вообще. Хотя бы раз в жизни.
