14
Во время своего воскресного визита мадам Мерседес категорически отказывалась взглянуть на мою комнату. «Слишком болезненные воспоминания», — отмахивалась она. Однако Бенедикт насмешливо заявил: «Нечего прикидываться, ведь хочется посмотреть». И она отправилась наверх.
— Куда исчезли мои картины? — первым делом в ужасе воскликнула она. — Они придавали комнате художественную нотку.
— Все упаковано и лежит в кладовке.
Она посмотрела на люстру.
— А что стало с моим светильником?
Ее убогий плетеный абажур также был выдворен в кладовку. Бенедикт пару раз отфутболил его и слегка подпортил ему внешний вид. Но об этом — молчок.
Мерседес состроила такую гримасу, будто посетила могилу возлюбленного. Ни слова не говоря, глупая гусыня спустилась вниз.
За обедом она ни единым словом не упомянула об увиденном, а лишь без устали перечисляла плюсы и минусы фешенебельных курортов, где они с ненаглядным могли бы провести рождественские каникулы. Выдав нам исчерпывающую информацию, она вздохнула:
— К сожалению, об этом не может быть и речи. В этом году абсолютно необходимо мое присутствие на фирме под Рождество.
— Да? — заметил Бенедикт без всякого интереса. — Ну, тогда приведи этого чудо-мальчика к нам на рождественский ужин, чтобы мы с ним наконец познакомились. — Бенедикта тоже обидело пренебрежение Мерседес обновленной комнатой.
— Я же не могу привести его сюда, — ответила сестра.
— Но почему? — вмешалась Нора. — Твои друзья — это и мои друзья. Ты можешь пригласить его в любое время.
— Он не может прийти сюда, потому что его жена не подозревает о нашей связи.
— Твой поклонник женат? Я этого не знала, Меди! — изумилась Нора.
— Да знаешь ты это, — ответила Мерседес. — Он не может развестись, потому что у него больная жена.
— Но на Карибское море он тем не менее может с тобой поехать? — ехидно спросил Бенедикт.
— За границей его жене не удастся за нами шпионить.
— Да, да, это ты рассказывала, — поспешно поддакнула Нора. — Я помню.
— Если он женат, то ничем не рискует, регулярно делая тебе предложения, — сказала я деловым тоном.
У Мерседес был такой вид, словно она откусила лимон.
— Хочешь еще сливового компота? — спросила я также деловито.
Компота она не хотела и сразу же заспешила домой.
Мы с Бенедиктом немного поспали после обеда под нашей люстрой. Думаю, и во сне я продолжала торжествующе улыбаться!
Вечером позвонила Элизабет:
— С Хайгеном и фон Мюллером все получилось!
— Потрясающе! Поздравляю! Сколько ты там получаешь?
— Немного. Господин фон Мюллер говорит, что сотни девушек из хороших семей готовы приплатить, лишь бы иметь возможность познакомиться с его богатыми клиентами.
— Что-что?
— Я ему ответила, что мне не обязательно работать ежедневно по восемь часов для того, чтобы знакомиться с мужчинами.
Я сразу же представила себе, как Элизабет произнесла это — эффектно и твердо!
— Потом господин фон Мюллер задал мне вопрос: «Как вы представляете себе свою карьеру?» Он рассчитывал, что я буду такой дурой и выложу ему, когда собираюсь рожать. А это значило бы, что я собираюсь работать только временно и для фирмы невыгодно растить меня как специалиста. На что я ему ответила: «К тридцати годам я предполагаю дорасти до коммерческого директора».
— Правда?
— После этого он назначил мне самый большой оклад, который когда-либо получал начинающий дизайнер по интерьеру.
— Обалдеть!
— Самый большой оклад для начинающего дизайнера равняется минимальной зарплате продавщицы. Больше он не может платить, потому что все девушки-дизайнеры постоянно выскакивают замуж за клиентов!
Зарплата, что и говорить, разочаровывала.
— Зато ты сможешь по дешевке покупать шикарную мебель.
Правда, и тут возможности были ограничены: как работник фирмы Элизабет получала 25-процентную скидку, но только при покупке мебели на сумму, равняющуюся трем ее месячным окладам в год.
— Иначе любой зубной врач посылал бы свою ассистентку немного поработать бесплатно, чтобы дешево обставить свой дом.
И все-таки здорово, что Элизабет получила наконец работу. Работа в таком фешенебельном магазине — неплохое начало будущей карьеры.
— А вдрут тебя и вправду уведет какой-нибудь богатый клиент?
Своим обычным бесстрастным тоном Элизабет произнесла:
— Лучше бы у меня завелся собственный магазин. Тогда я смогла бы увести у господина фон Мюллера богатого клиента!
Когда я рассказала Норе, смотревшей рядом телевизор, включенный на полную громкость, об успехах Элизабет, та ответила, не отрывая взгляда от экрана:
— Меди считает: было бы логично, если бы ты взяла на себя половину платы за телефон.
— Разумеется. — Я ничуть не разозлилась. Напротив, если я участвую в плате за телефон, то могу потребовать, чтобы в телефонную книгу внесли и мое имя. Все очень просто! После этого я выложила еще один козырь. — Кстати, Бенедикту все равно нужен собственный телефон. Как только его комната будет отремонтирована, мы поставим наверх другой аппарат. — Ха-ха!
15
«Родина без друзей — это все равно что альбом без фотографий», — думала я блеклым ноябрьским днем, стоя на лестнице в комнате Бенедикта и сдирая шпателем синие и оранжевые планки с потолка. Они были приклеены так крепко, что отрывались только вместе со штукатуркой. Раньше я думала, что родина — это страна, где люди говорят на том же языке, что и ты. Теперь же мне казалось, что родина — это даже не город, а может, и не район. Она там, где твои друзья. Мне необходимо найти друзей. Но как? Когда по субботам мы с Бенедиктом где-нибудь ужинали, то ни с кем там не знакомились. Да это и не входило в наши планы — мы наслаждались обществом друг друга.
Так мне пришла в голову мысль поискать в телефонной книге приятельниц времен моего школьного детства. И я действительно нашла одну, Марион Дросте.
Марион вспомнила меня и тут же рассказала, что совсем недавно влюбилась и ей отвечают взаимностью. С трогательными деталями она поведала об их первой с Хорстом прогулке. Заодно я узнала, что Марион — ассистентка в фирме по маркетингу. Из нашего бывшего класса она ни с кем не общается. Интересные люди отсюда уехали — она бы и сама смоталась, если бы в ее жизни не появился Хорст. Неинтересные личности скорее всего скрылись в браках под новыми фамилиями. Одна лишь Лидия
