Эти белые дни так длинны — будто солнца лучи.
Велико одиночество, будто большой водоем.
В небо смотрит окно, и широкое небо молчит.
И мосты перекинуты между вчерашним и завтрашним днем.
Мое сердце привыкло ко мне и умерило пыл,
примирилось и стало удары спокойно считать,
как младенец, что песню поет себе, глазки закрыл,
потому что уснула и петь перестала усталая мать.
Как легко мне идти, мои белые дни, на неслышный ваш зов!
Научились смеяться глаза, не прося ни о чем,
и давно перестали подталкивать стрелки часов.
Велики и прекрасны мосты меж вчерашним и завтрашним днем.
Этот запах весеннего ливня, встающий с камней тротуара,
утонувшая в ярком сверканье стакана звезда,
эта песнь фонарей, эта сказка под звуки гитары —
я запомнила их навсегда.
Но не знаю совсем, был ли твой это взгляд, в самом деле,
что зажег эти искры в крови,
и не знаю, действительно шла я — с тобой ли, к тебе ли
переулком, немым от любви?
Это было весной, в каждой почке был смех сокровенный,
кровь смешалась с вином золотым,
и о каждом прохожем, что взор поднимал вожделенный,
я считала, что он — это ты.
Еловые ветви заснежены — кажется, будто летит
большая белая птица на фоне пустых небес.
Как сказочный бледный цветок, в синем небе месяц висит —
поскольку его погасить забыли — ему не по себе.
Моя огромная грусть покинула вдруг тюрьму
и повисла на фоне гор, как желтоватый дым.
Смешок осторожный в сердце. И странно лишь — почему
мужчина, идущий рядом, вовсе мной не любим?
Армада солнц скользит по льду реки —
разбившийся об лед корабль-пламя.
Вверх на горе береза тянет две руки,
как мальчик, что погнался за орлами.
Плененный молниями облачный навес
