скользнул вдали и не задел небес.
И если сердце — в солнечных цепях,
уединенье его в бездну не заманит.
Дым поднимается к вершинам второпях,
и синева тоски уходит с ним в тумане.
И память, белая, как снег и этот лед,
алмазы прошлого погасит и зажжет.
НОЧЬ
«Тот, кто в дар получает большую луну…»
Тот, кто в дар получает большую луну, —
ту, что помнит младенчество многих людей,
колыбельных несчетное помнит число, —
тот, кто в дар получает большую луну,
что колдует, вздымая волну на воде,
чтобы с шелестом волн к нам легенды несло, —
кто ее получает — на том благодать.
Как ребячлива ночь и мудра!
Что ей стоит все крыши в ладони собрать —
будто ракушек это гора.
ЗЕРКАЛО /
Эта комната — остров в сиянье луны.
В складках штор привиденья роятся,
ну, а в зеркале сказки отображены —
там конек-горбунок, в глубине же видны
брат с сестрой, что домой воротиться должны,
и охотников волки боятся.
Семь козлят заждались — что же мать не идет?
Засыпает принцесса до срока,
и ликуют семь гномов всю ночь напролет,
и на зеркало-озере остров встает,
остроносая лодка куда-то плывет,
ну, а Золушка не одинока —
по спокойной воде — да на белой ладье —
уплывает далеко-далеко...
ГОРОДСКОЙ ДОЖДЬ /
Дождь несет свою злобу по крышам домов городских,
и разносит по улицам ругань, и хлещет по лицам.
Младший брат, самый старший из всех младших братьев моих,
