Публика ответила нестройным гулом, который мог означать все что угодно – от «разорвать на части» до «поцеловать в жопу», по выбору оракула, а один пожилой нохча9 довольно громко крикнул по-чеченски:
– Хорош с ними играться, Рустик! Давай грузи, и поехали, жрать охота! – чем привел меня в состояние полного удовлетворения (зря я опасался!), а Рустика заставил недовольно нахмуриться.
– Сам знаю! – огрызнулся он по-чеченски и вдруг с ходу рубанул, обратившись к нам:
– С каждого – двести штук баксов. Только так – меньше не возьму! Или соглашайтесь, или хватит дурака валять: нам надо ехать, дела делать… Даете?
– Откуда такие бабки, братан? – изобразил я недоумение. – Если все до кучи собрать, ну… ну, максимум по пятьдесят штук будет у каждого. Это я по себе гоню… Мы же не будем хаты продавать, тачки, обстановку… Ась?
– Не ебет! – непреклонно отрезал Руслан. – Жить хотите – продавайте. Вы бандиты – потом заработаете еще, если живыми останетесь. Я сказал – двести, значит, двести. Даете?!
– Куда деваться?! – сокрушенно вздохнул я, изобразив острую озабоченность грядущей проблемой сбора денег. – Даем… Телефон у тебя есть? Надо ж позвонить корешам, наказать, чтобы бабки начали собирать. Вот они поприкалываются…
– У меня все есть, – сообщил Руслан. – Приедем, сразу и созвонимся. И потом, я не собираюсь вас целый год кормить: за десять дней не соберут ваши кореша бабки – расстреляю. Десять дней, я думаю, хватит…
– Слышь, братан, ну ты совсем загнул! – ввернул Джо. – Ну я понимаю – сто штук, еще куда ни шло… Но двести? Да ты так всю мою родову по миру пустишь! Ты подумай…
– А ты, Вовец, вообще заткнись! – лениво посоветовал Руслан. – С тебя – двести пятьдесят штук. Ты самый богатый из них, сам говорил. Ты давеча базар ил – если все бабки твои собрать, на «лимон» потянет! Вот и плати двести пятьдесят… Заткнись, я сказал!!! – осерчал Руслан, заметив, что Джо бешено округлил глаза и разинул рот, чтобы возмутиться. – В следующий раз будешь следить за базаром, родной ты мой! Если он будет, следующий раз…
Вот так, с шутками-прибаутками мы стали заложниками банды Салаутдина Асланбекова, причем, прошу заметить, никто нас не угонял насильно в полон с родной земли. Сами приперлись и образцово сдались в плен, мимоходом подарив племяннику Салаутдина три авто в довольно приличном состоянии.
Наверное, с точки зрения этих горских бандюг операция была организована Русланом просто блестяще: практически никаких затрат, все прошло как по маслу. Мы тоже так считали, только брали за критерий успешности иные аспекты…
В Мехино мы приехали только под вечер: Руслан заворачивал в каждое второе село, попадавшееся по дороге, и хвалился своим многочисленным кунакам, каких славных джигитов он обвел вокруг пальца.
Горцы вообще склонны к бахвальству, даже если для этого нет никаких оснований (это у них на уровне генотипа заложено), а уж если имеется столь веский повод, тут уж держись, кунаки!
От нечего делать я с любопытством присматривался к происходящему и даже уловил определенный ритуал в такой, казалось бы, рутинной процедуре, как демонстрация текущего бандитского успеха.
Вот, например, ежели взять наших бандитов (ваш покорный слуга некоторое время вращался в этой среде), их похвальба может показаться очень и очень скромной по сравнению с бахвальством чеченским. Ну подумаешь, угнал ты где-то классную тачку, а то и две, эка невидаль! Покажешь ее втихаря корешам, они завистливо поцокают языками, похлопают по капоту незаконно обретенное авточудо и начнут интересоваться, каким макаром ты собираешься ее пристроить да сколько бабок надеешься выручить. И уж, естественно, не станешь ты ездить по городам и весям со свежеотловленными заложниками и рекламировать свой бандитский фарт. Сдадут ведь моментом! Не в органы, так конкурирующей группировке, а то и вообще какой-нибудь третьей силе.
В рассмотренном случае преобладают, заметьте, сугубо деловые аспекты данного предприятия и здоровое чувство заботы о собственной безопасности.
Здесь же все было с точностью до наоборот. Мы победным маршем шествовали по автодорогам Ичкерии, не беспокоясь о наличии постов ГАИ и иных сил правопорядка, которые даже не пытались остановить колонну и поинтересоваться, какого рода груз она перемещает. А между тем было вполне очевидно, что четыре русака в наручниках, открыто пребывающих под конвоем (стерегли нас злые автоматчики числом «два»), отнюдь не по доброй воле принимают участие в этом странном круизе! Вот тебе и правоохрана ичкерская, а вкупе с ней – беспощадная борьба с террористами, о которой в последнее время так любят говорить большие горцы в каракулевых папахах. Создавалось впечатление, что Руслана знает вся Чечня, а связываться с ним никто не желает – это в лучшем случае. А в худшем… в худшем было здорово похоже на то, что все вокруг если и не потворствуют явно криминальному деянию, то в любом случае безмолвно поощряют оное и по-доброму завидуют счастливчику.
Но это было только на основных трассах, это лишь цветочки. А когда колонна периодически сворачивала в села, где дислоцировались кунаки Асланбековых, тут разыгрывались целые спектакли, достойные того, чтобы заснять их одним дублем (без репете) и отправить немедля в Канны.
За полкилометра колонна начинала тревожно завывать клаксонами, а люди Руслана принимались отчаянно орать какие-то антироссийские лозунги и стрелять в воздух из всех видов оружия – гвалт поднимался невообразимый!
На шум из всех домов выскакивала целая куча разнокалиберных нохчей – от трехгодовалых чеченят, еле держащихся на ногах, до старых пердунов, которым жить осталось до утра, – все желали праздника.
Руслан и его люди со всеми обнимались и крепко целовались, наподобие наших прежних генсеков (молодому поколению: прошу не путать с гомосеками – это совсем другие звери), затем начинался пространный и весьма эмоциональный рассказ про славных богатырей рода Асланбековых, продолжающих тотальную борьбу с имперской, фашистской, оккупаци-оннорежимной Россией. Вот аргументы – величественный жест в нашу сторону. Вот факты – аналогичный жест в сторону «наших» машин.
После длительного осмотра трофеев и восхваления доблести клана Асланбековых откуда-то тащили свежеизжаренный шашлык и молодое вино. Вино пили и лили на машины – обмывали таким образом, – шашлык ели всем гуртом и даже угощали нас:
– На, Иван, ешь! Нохча не жадный…
В завершение ритуала следовала какая-то труднопереводи-мая песня в хоровом исполнении (кое-что, впрочем, я все же сумел разобрать: там было нечто вроде: «…Россия, сволочь, ты в ответе за все! Близится время расплаты! Грозные горные волки скоро порвут на части твою белую рыхлую задницу!!!»', затем опять объятия и поцелуи, и лишь после этого нас отпускали восвояси.
– Совсем е…нулись! – искренне пожалел наших плените-лей Джо в процессе одного особенно бурного заезда в какое-то село. – Они бы еще нас на жерди привязали и как забитого мамонта тащили в пещеру. Пешком. Через всю Чечню. Чтобы все Посмотрели… И – бубны. Вот это я понимаю!
– Зачем бубны? – удивился я.
– Ну раньше, у каких-то там диких, как было, не помнишь? Племя мамонта тащит, а шаманы в бубны лупят – настрой создают… Не, без бубнов никак! Не хватает чего-то!
Одна из пропагандистских песен времен РЧВ – нам такие кассеты на блокпосты подбрасывали.
– Наверно, это от избытка кислорода, – высказал версию Мент. – Сидят там себе в горах, а как в долину спустятся, так у них и начинает черепушка пошаливать – кислорода наглотаются….
А Лось сыто рыгнул и, как всегда, ничего не сказал, только блаженно прищурился. Наверно, представлял себе что-то особенно приятное, типа хорошо смазанного «АГС-17»10 с полным БК, установленного в удобной ложбинке метрах этак в семистах от этой большущей групповой мишени.
– Ну скажи. Лось… э-э-э… Стадо, скажи, – милостиво разрешил я, воспользовавшись тем, что охранники примкнули к стихийному митингу и неуклюжие инсинуации нашего доморощенного киллера никого не приведут в ярость.
– Шашлык, я вам скажу, ох…нный! – выдал Лось. не в тему. – И винцо тоже ничего. Так путешествовать можно – наручники бы еще сняли…
Итак, в Мехино мы прибыли уже на закате. Надо вам сказать, что в процессе путешествия меня не покидало опасение по поводу возможных недоразумений, связанных с моим прибытием в это славное горное
