предмет причастности к «сдаче» команды очень плохому дядьке – Зелимхану Ахсалтакову (УАЕД). Антон в тот момент отсутствовал – прозябал в рабстве на одном высокогорном пастбище. Как только оставшиеся в живых после некачественной «зачистки» в Стародубовске члены команды слегка оклемались, они отловили Саида и притащили его к полковнику. Полковник имел с информатором длительную беседу. В режиме «Б», как это у них называется. В результате Саид похудел на пять кило, утратил три ногтя на левой руке и наполовину поседел. Но сумел доказать, что к сдаче команды Ахсалтакову он не имеет никакого отношения. И продолжил сотрудничество с полковником, несмотря на нанесенную обиду. Простил? Трудно сказать. Просто ему деться некуда, вот что. На крючке он у полковника. Да и платят неплохо, грех отказываться от таких денег…
Беседу вели по большей части на чеченском – Антон никогда не упускал случая попрактиковаться в чуждой разговорной речи. Кроме того, казалось нашему парню, что, разговаривая с Саидом на его родном языке, он вправе рассчитывать на большее благорасположение информатора.
Новостей, как обычно, – море. Если послушать со стороны, может показаться, что Саид просто неспешно пересказывает основные события последних дней, происходящие в ЗОНЕ. Но так показаться может лишь непосвященному. Охотник за секретами с большим стажем, Саид обладает талантом вычленять из нагромождения ежедневно поступающей информации такие детали, ухватившись за которые умелый аналитик доведет дело до логического завершения и выложит вам на блюдечке сногсшибательную версию, процентов на 90 отражающую истинное положение дел. Полковник Шведов как раз и является таким аналитиком. Получив от Антона подробный пересказ, он сопоставит ряд фактов с информацией, поступающей из других источников, и все пунктуально занесет в свой ноутбук, который хранит все секреты ЗОНЫ и близлежащих окрестностей. В данном случае Антон по большей части является лишь передатчиком. Послушал – запомнил – пересказал. Вот лишь некоторые фрагменты – чтобы было понятно, о чем речь…
– Из Мехино в Стародубовск пошла партия героина. Люди Шамиля везут. Это на одном из его заводов сделали, хороший героин.
– Большой груз?
– Приличный. Двенадцать человек задействованы… Антон принимает информацию к сведению, с некоторым сожалением отмечая, что теперь это уже не по их части. Давненько команда не занимается наркокурьерами. Пару лет назад – да, это было бы весьма, кстати. А сейчас – увы. Отследить перемещение каравана, организовать засаду – это довольно много времени и достаточно серьезный риск, наркобароны ЗОНЫ всесторонне обеспечивают безопасность проводки своего товара. А результат – ноль. Даже если удастся перебить курьеров и завладеть героином – продавать его все равно некому. В ЗОНЕ давно перестроились, в последнее время здесь имеют место по большей части безналичные формы взаимозачетов. Покупатели получат товар на нейтральной территории, пожмут руки курьерам и поедут себе по домам, не дав им ни копейки. А деньги переведут на счет поставщика – в соответствии с договором.
Вот так оно теперь делается. Организация перехвата курьеров начисто утрачивает смысл. Но информашка хорошая – Шведов сумеет ею распорядиться. Он умело торгует сведениями такого рода либо обменивается на взаимовыгодных условиях со своими «контактами» в соответствующих структурах. Как он говорит, «сливает» бывшим коллегам.
– Гулаев-старший в Черноводск племянника привез. Лечить. Племянник не ранен – избит сильно. Странно, да? Избитый боевик…
Антон с минуту размышляет. Знакомая фамилия несколько настораживает, но увязать эту странную избитость с основным интересующим вопросом с ходу никак не удается. Ладно, посмотрим, что там дальше…
– В Халашах пятеро пленных солдат были. В Гирлихаш вчера увезли…
Антон пожимает плечами. Солдаты попадают в плен чуть ли не ежедневно. Эта информашка – тоже на «слив», пусть армейская контрразведка напрягается. На солдатах заработать невозможно, а разрабатывать каждый такой сигнал – чистейшей воды альтруизм. Это уже в прошлом.
– В Гирлихаш повезли, значит… и не довезли, – уточняет Саид, не наблюдая соответствующей реакции со стороны собеседника. – С утра выехали, и с концом. В Халашах не появлялись. Вечером вернулись в Гирлихаш – без пленных…
Так, это уже теплее. Антон хорошо знает территорию ЗОНЫ, а некоторые ее области – вообще как родной огород. От Халашей до Гирлихаша – полтора часа езды по дрянной дороге. Если пленных не расстреляли где-то в промежутке между селами, значит… Значит, где-то в этом районе находится личный концлагерь старого знакомого Антона – Мурата Гиксоева. Очень приятно. Это как раз по их части. Концлагерь – это, конечно, сильно. Скорее всего три-четыре зиндана да пара хибар для сторожей и особо важных пленников. В таких местах могут не только пленные солдаты находиться, но и дорогостоящие заложники, ожидающие выкупа. Вот эта информация весьма кстати. Антон знает этот район как свои пять пальцев – лет пять назад приходилось ползать там на брюхе по делам Родины. Он прямо сейчас может предложить несколько вариантов размещения концлагеря между Гирлихашем и Халашами – и наверняка один из них окажется правильным.
– Опять кассеты появились, – Саид выпускает клуб ароматного дыма и искоса смотрит на Антона. – Ну, те самые… В прошлый раз я тебе говорил. Люди возмущаются. Ничего святого нет, говорят. Другие говорят – это ФСБ…
– Ну и что? – Антон с видимым безразличием наблюдает за растекающимся по салону клубом. – Нам какой от этого прок?
– Нет, просто так сказал, – Саид отводит взгляд, пожимает плечами. – Я смотрел одну такую кассету. Впечатляет. Очень. Некоторые задумаются, прежде чем…
– Давай по делу, – нетерпеливо обрывает собеседника Антон. – Мы к этим кассетам – никаким боком.
– Ладно… Там какой-то полковник ездит. Замечали в Хамашках, Старом Мачкое, Хакане, Орешниково. Полковник русский, на военном «УАЗе», – Саид назвал номер машины, описал особые приметы полковника. – Вывозит за деньги раненых иностранных наемников в горные районы. Наши «духи» его не трогают – значит, тип еще тот…
Так, это опять на «слив». Хороший «слив», качественный. Шведов за эти данные выменяет что-нибудь стоящее, а фээсбэшники, если повезет, отловят предателя. Ишь, нашел себе промысел! Попроще ничего придумать не мог?
Постепенно поток информации иссякает. Антон неспешно анализирует все, что услышал от Саида, и просит его напомнить некоторые наиболее важные моменты. Его собеседник терпеливо повторяет имена, места, даты… Конечно, проще было бы включить во время беседы магнитофон и зафиксировать все на пленку – память человеческая, увы, значительно уступает технике в подробном воспроизведении информации – особенно спустя некоторое количество времени. Можно что-то забыть, упустить кое-какие незначительные детали, которые потом окажутся нужными.
Но, согласно договору, Антон никогда ничего не записывает, общаясь с информатором. Мало ли что может произойти? В таком деле никогда нельзя зарекаться даже от самых невероятных, не лезущих ни в какие рамки случайностей. Если вдруг выйдет какая-нибудь неурядица летального характера и пленка или записи на бумаге уйдут налево, – для Саида это однозначно смертный приговор. Когда становится известно, что обитатель ЗОНЫ является информатором, он умирает на удивление быстро – это аксиома. Больно климат для информаторов тут неподходящий…
Поэтому Саид готов хоть три раза подряд повторить все, что только что рассказывал. Лучше лишний раз поработать языком, чем остаться без головы: наверно, каждый с этим согласится.
Подходит время наводящих вопросов: Саид так и не сказал ничего по специальному блоку информации, интересующему полковника в первую очередь.
– На, посмотри, – Антон извлекает из ранца видеокамеру «Кэнон», нажимает воспроизведение и дает Саиду посмотреть. Ничего особенного: обычная сцена запугивания. Злодей в маске, с ножом, жертва – бледный, как смерть, мальчишка лет семнадцати, красноречивые обещания: не будет денег, отрежем все подряд и отправим в посылке. Сначала один палец, потом второй, затем руку, ногу… голову… Таких сцен Антон за последний год насмотрелся в избытке. Это самое действенное и проверенное средство общения между похитителями и родственниками похищенного.
