— А девчата не возражают? — этим вопросом Ласточкин разом устранил дистанцию в возрасте и в положении.
— Что вы, что вы… конечно, садитесь… очень рады, — наперебой защебетали девчонки.
— Ну, спасибо за приглашение. Только, Миша, дай мне, пожалуйста, ключ, я пойду шинель скину да руки сполосну.
Едва сосед вышел за порог, как Михаил полез в буфет за посудой, а Анюта побежала на кухню подогревать остывшие котлеты. Остальные уплотняли стулья вокруг стола, освобождали место для столовых приборов. Возникшую паузу нарушил вопрос Зои: «Симпатичный мужчина. Женат?»
— Женат, — сухо ответил Михаил. Неподдельное любопытство девушки несколько уязвило его мужское самолюбие.
— И дети есть?
Юноша открыл было рот, чтобы подколоть любопытную Варвару, но в разговор с порога вмешалась Анюта:
— Он раньше на Дальнем Востоке служил, у него там семья осталась, жена с ребенком. Его полтора года назад в Москву перевели, ну и познакомился он с нашей соседкой. А после командировки официально развелся и к ней переехал — собираются расписаться. Но бывшей семье всякий раз с получки деньги посылает.
— Слушай, а ты откуда все это знаешь? — удивлению парня не было предела.
— Мишок, бабы про такие дела всегда все знают, — авторитетно заявил Сергей.
— Не бабы, а женщины, — ткнула его в бок Татьяна, девушка, с которой он дружил уже год, но дальше дело не двигалось.
В дверь постучали. Гости, как по команде, посмотрели на хозяина. Михаил, подтянувшись, подошел к двери и открыл. Девушки открыли рты: они впервые видели так близко красного командира в высоком звании, в начищенных сапогах, галифе, перетянутой ремнем гимнастерке, на которой блестели новенький орден Боевого Красного Знамени и медаль. И к тому же это был высокий статный мужчина в расцвете лет, наверняка пользовавшийся успехом у женщин. А как от него пахло явно заграничным одеколоном!.. В одной руке он держал объемистый пакет, в другой — бутылку вина, завернутую в бумагу.
— Разрешите присутствовать?
— Проходите, пожалуйста, Иван Терентьевич. Садитесь к столу.
Сосед подал пакет Михаилу:
— Тут колбаса копченая, консервы, пусть ребята откроют. Кстати, что у нас пьет личный состав?
— Мы водочку, а девчата портвейн тринадцатый номер.
— Девчата, я хочу угостить вас особым вином. Это Массандра, черный мускат «Кучук-Ламбат», редкая вещь. Между прочим, в Крыму есть такое татарское селение под названием Кучук-Ламбат. Только там растет виноград, из которого делают это вино.
Консервы были открыты, вино разлито по рюмкам. Зоя, невесть как очутившаяся рядом с Ласточкиным, накладывала ему винегрет, шпроты и котлету. Михаил, усевшись за стол по другую руку, обратился к соседу:
— Ребята, я хочу просить нашего гостя Ивана Терентьевича сказать тост.
Комбриг встал, привычным движением одернул гимнастерку, взял рюмку:
— Дорогие ребята и девчата, хочу поздравить вас с большим нашим праздником. Вся страна встречает его радостью великой, трудовыми подарками. Ну а мы, армия трудового народа, плоть от плоти рабочего класса и колхозного крестьянства, встречаем праздник высокой боевой выучкой под руководством нашей партии, нашего великого вождя товарища Сталина. Мы нерушимо стоим на охране рубежей страны, охраняя мирный труд советских людей, и, если понадобится, будем бить врага по-ворошиловски, по- сталински.
Ребята сидели тихо, впечатленные пафосной речью человека, который, по их мнению, входил в верхние эшелоны власти и, может быть, встречался с самим Сталиным. Ласточкин обвел сидящих взглядом:
— Как говорится, мы врага встречаем просто: били, бьем и будем бить. Лучше, конечно, чтоб не пришлось. С праздником вас!
Все бурно зааплодировали, а Зоя крикнула: «Ура!» Чокнувшись с орденоносцем, присутствующие, как по команде, налегли на выпивку и закуску. Зоя, не притронувшись к закуске, во все глаза глядела на комбрига. Вот он, насытившись, отодвинул тарелку, и она тут же предложила что-нибудь спеть. Идею поддержали, девушка затянула: «Дан приказ: ему — на запад…» Комбриг, кивая в такт головой, легонько тронул Михаила за плечо:
— Миша, вот ключ, сходи в мою комнату, принеси гитару. И папиросы захвати, они у меня, кажется, где-то в шинели.
Впервые оказавшись в комнате Ласточкина, Михаил был удивлен скромной обстановкой, которая как-то не вязалась с обликом этого героического, как считал юноша, человека. Командир в звании комбрига, орденоносец, персональная автомашина… и ни малейшего намека на заслуженный достаток. Круглый стол, стулья, комод, гитара на стене, кровать за ширмой… Все как у всех. Вот таким и должен быть настоящий командир Красной Армии, истинный коммунист. Михаил внезапно почувствовал гордость за то, что такой человек, не чинясь, сидит с ними в одной компании. Ему даже жарко стало от нахлынувших чувств, но он тут же себя урезонил. Подойдя к вешалке, он сунул руку в карман шинели и неожиданно почувствовал прикосновение к увесистому металлическому предмету. Это был пистолет. «Интересно, — подумал он, — почему-то всегда думал, что командиры носят оружие в кобуре». Коробку папирос «Дукат» он обнаружил в другом кармане.
Глебов нашел соседа на лестничной площадке, где они курили с Сергеем «Беломор». Передав папиросы, некурящий Михаил обменялся взглядом с другом и решил, воспользовавшись случаем, перейти в наступление:
— Иван Терентьевич, можно вопрос?
— Да, конечно, Миша, слушаю.
— Мы тут с Сергеем… Скажите, вы можете помочь нам поехать добровольцами в Испанию?
Озадаченно вскинув брови, комбриг внимательно посмотрел на парней:
— А почему вы обращаетесь ко мне? Я думаю, самое лучшее вам обратиться в комитет комсомола…
— Да были мы уже в комитете комсомола в прошлом году, — нетерпеливо перебил Сергей. — А что толку? «Спасибо, если понадобитесь, мы вас найдем». Вот до сих пор ищут. А мы, между прочим, для мировой революции любое задание готовы выполнить.
— Ну, хорошо, хорошо, а я-то чем вам могу помочь?
— Так вы же там были… ну, в Испании. Подскажите, пожалуйста, к кому обратиться, кто действительно помочь может, — в голосе Михаила послышались нотки отчаяния.
— А с чего вы взяли, что я в Испании был?
— Так… все говорят. И про то, что орденом вас тоже за Испанию наградили, — на последней фразе Глебов «споткнулся», поймав себя на мысли, что вслух говорит о том, о чем в стране только шепчутся.
— Понятно, — «камарада Альварес» затянулся папиросой. «Провокация? Не похоже. Очень уж искренно себя ведут. А чего ты, собственно, испугался? Таких, как эти мальчишки, по стране миллионы, и каждый рвется в бой. Товарищи мои, чуть постарше этих, добровольно головы свои сложили под Валенсией и Теруэлем, Мадридом и Сарагосой. Жаль только, что там нужны профессионалы, а их у нас мало. А что до секретов, так просто весь народ играет в игру по правилам, установленным сверху. Я знаю, что он знает, что знают они обо мне. Ладно, вопрос в том, что им ответить, этим энтузиастам?»
Комбриг глубоко вздохнул:
— Хорошие вы ребята. Настоящие. Только давайте отложим этот разговор. Пока работайте, готовьтесь к будущим битвам.
— А что, Испании уже не нужны добровольцы?
— Ребята, там, в первую очередь, нужны те, кто знает военное дело.
— А я, между прочим, ворошиловский стрелок, а у Мишки разряд по боксу, — Серега явно заводился.