медленно приобретало серьезное выражение.
— Возьмите это письмо и передайте его в советское полпредство. Сейчас, немедленно. Только будьте осторожны. И проситесь назад, в Россию. Это поможет, — он показал на письмо.
— Мы вернемся вместе, — заговорила девушка, но Седой перебил:
— Прошу вас, поклонитесь родной земле от меня, попросите прощения. Может, когда-нибудь русские люди поймут меня. А еще попробуйте найти… впрочем, не надо, — он печально махнул рукой и подал ей листок. — Вот, возьмите и быстро бегите в полпредство. И деньги.
Свернув листок, Анюта спрятала его и снова обняла Седого:
— Эдуард Петрович, миленький, ждите меня здесь, я скоро, прошу вас, дождитесь меня.
Седой, пьяно улыбнувшись, кивнул, поцеловал Анюту и подтолкнул к двери.
Улица была пустынна. Анюта зашла в будку телефона-автомата и набрала номер. На том конце провода ответили.
— Это ресторан «Дубовая скамья»? — запинаясь, спросила она. — Мне нужен Имант Кляйвиньш, администратор. Его теща подвернула ногу и не может идти, просит, чтобы он срочно подвез ее до дому… Из автомата, у кинотеатра Сплендид Палас… Хорошо, — она положила трубку.
— Вон она, на углу, — вглядевшись в сумерки, сказал Старший.
Машина остановилась около Анюты, Младший открыл дверь.
— Это вы ждете Иманта Кляйвиньша? — не скрывая счастливой улыбки, спросил Младший. Анюта обрадованно кивнула.
— Садитесь.
Едва Анюта устроилась на заднем сиденье, Старший сразу нажал на «газ». В пустынном переулке Старший, подсвечивая фонариком, прочитал бумагу Седого. Дочитав до конца, он повернулся к девушке:
— Послушай, девочка, если это правда… этой бумаге цены нет. Спасибо, товарищ Нюра! Я тебя правильно называю?
Анюта кивнула. В последней инструкции, которую она получила, Луганский назвал ей ее псевдоним для общения с группой поддержки.
— Ну что, думаю, при таком раскладе тебе возвращаться туда не надо, — задумчиво протянул Старший. — Мы сами сходим, а ты посидишь здесь.
— Нет-нет, — горячо запротестовала Анюта. — Я должна вернуться, я обещала…
— Это опасно, Нюра, — тихо предупредил Младший.
— Ничего, я скажу, что в полпредстве обещали помочь, просили приехать. Давайте сделаем так.
— Ну, что скажешь, командир? — Младший напрягся в ожидании ответа.
— А если это провокация?
— Какая провокация, — нетерпеливо всплеснула руками Анюта. — У немца вся башка в кровь разбита, я проверила. И вообще, в Москве мне велели сопровождать этого человека. Поэтому я сейчас пойду и приведу его.
— Ну, попробуй. Он бы нам, конечно, очень пригодился. Если что заподозришь, сразу уходи, — осторожно согласился Старший. Младший угрюмо молчал.
— Ну, я пошла, а вы ждите у гостиницы за углом, — Анюта взялась за ручку двери.
— Куда, — фыркнул Старший. — Мы же далеко, заблудишься. Сейчас подбросим и пойдешь.
Она вышла у гостиницы и прошла внутрь. Старший повернулся к напарнику:
— Ты, Сашок, на меня сентябрем не поглядывай. С нами он сразу на контакт не пойдет, а уговаривать его времени нет. Я боюсь, они там с этим немцем шуму наделали, того и гляди, фараоны пожалуют, так что его оттуда просто так не вытащишь. А она глянет и, если что не так, сразу смоется. Там видно будет, как его достать. Ты тут пока посиди, а я пойду посмотрю, что да как. Да не дергайся ты, — осадил он жестом парня, увидев, как тот приподнялся, быстро открыл дверь и уже собрался выскочить наружу. — Кто из нас языком-то владеет, ты или я?
Старший вышел из машины и прошел в вестибюль.
Анюта, стараясь держать себя в руках, подошла к двери гостиничного номера, открыла дверь и замерла на месте. В номере горел яркий свет. За столом неподвижно лежал Седой, голова в луже крови, в упавшей руке пистолет. В комнате сновали какие-то мужчины, которые, услышав скрип двери, как по команде обернулись в сторону девушки. Один из них, подойдя ближе, спросил:
— Мадмуазель, вы проживаете в этом номере?
Анюта то ли не успела, то ли не захотела соврать. Да и за спиной откуда-то появился еще один угрюмый мужчина, похожий на тех, что в комнате.
— Да, — тихо сказала она.
— Уголовная полиция. Вы арестованы.
