товарища: никуда не поехал, а тут же, в центре, заскочил в рыболовный магазин «Карасик», где и приобрел два комплекта «Л-1» и фонарик. В результате прибыл на филармоническую парашку спустя пять минут после полковника. Только с фонариком погорячился слегка: купил дальнобойный фонарь для подводного плавания с запасным аккумулятором и зарядным устройством – за триста баксов с лишком. Сказали же – помощнее…
– Спасибо, акваланг не купил, – желчно пробурчал полковник, рассматривая приобретение. – Я эти три сотни на твой счет запишу. Ты думаешь, мы тут нырять будем?
– Зато быстро, – парировал Мент. – Сами сказали – каждая минута дорога. Сколько минут я сэкономил?
– Ладно, пока прощен, – полковник, азартно цыкнув зубом, скинул плащ и принялся облачаться в химкомплект – решил самолично прогуляться с Сычом по дерьмовому тоннелю, дабы объективно оценить обстановку. – Вы за ступаете на пост по обеспечению поисковых работ. А мы полезли потихоньку…
Держа в уме расположение облсуда, двинулись по тоннелю влево – Шведов шел впереди, светил мощным фонарем, распугивая жирных крыс, и вообще, было заметно, что ему вся эта возня нравится, даже с учетом осклизлых труб и жуткой вони. Застоялся боевой конь, рад кости размять.
– Нестыковочка, – отметил Антон, осторожно шагая через трупы. – Знай я, что мне ходить в ту сторону, непременно трупы уложил бы справа. Каждый раз скакать через них…
– Другой почерк, – пробурчал Шведов, миновав крысью столовую.
– В смысле?
– На архивариусе с супругой – колотые раны в области груди. Убивали заточкой, нанесли по одному удару. Профи воровские. А у бомжей глотки перерезаны от уха до уха. Крови наверху нет. Вывод?
– Нормальные чеченские приколы, – резюмировал Антон. – Под «стволом» загнали людей в колодец и перерезали всем горло, как баранам. К архивариусу постеснялись лезть, блатных натравили. А с бомжами порезвились…
Сразу за следующим колодцем был тупик: трубы уходили в узкую нишу, пролезть в которую мог разве что Мальчик с пальчик или изрядно отощавший карлик. Подниматься не рискнули: сверху доносился характерный шум оживленной улицы – машины гудели, клаксоны бибикали, где-то рядом ехал трамвай.
– Эх ты, засада, – огорчился Шведов – Мы под проспектом. Облсуд где-то рядом, метров триста. Ладно, пошли обратно…
– Пионерский филармонический салют покорителям дерьмонедр, – жизнерадостно поприветствовал сверху Мент, когда покорители миновали исходную точку. – Вам понравилось гулять?
– Ты бы лучше домой ехал, баню затопил, – буркнул Антон. – Мы такие ароматные – неделю откисать придется…
– Сидеть на месте, наружу не выходить, – поправил полковник. – Это у филармонии стена – глухая. Из сталинок какая-нибудь бдительная бабуся может отследить и звякнуть куда следует – чего это приличные товарищи по помойкам шастают? Ждите – мы скоро…
Два колодца миновали без остановки – судя по характерному шуму сверху, оба они выходили на проезжую часть. Метров через пятьдесят напоролись на развилку – от магистрального туннеля вправо и влево шли равнозначные ответвления.
– Три богатыря, ети его мать, – выругался Шведов. – Альтернатива – равновероятно нулевая. Направо пойдешь – п…ды огребешь. Налево попрешься – на п…дюли на рвешься. Прямо захочешь – п…дюлину схлопочешь… Предложения?
– Направо, – не раздумывая, выдал Антон.
– Почему? – Шведов тут же повернул в правое ответвление и пошлепал дальше, разгоняя бахилами тухлую жижку.
– Из вашей альтернативы – самое приятное.
– Из какой альтернативы?
– Про богатырей. Которые направо идут – тем достается самое лучшее. Прямо и налево – какие-то сомнительные вещи. И глаголы соответствующие: «нарвешься» и «схлопочешь».
– Какая неожиданная интерпретация! – поразился Шведов. – А как насчет «огребешь»?
– «Огребешь» – вполне терпимо. Это из сельхозработ. Берешь тяпочку – и вперед…
Этот рукав был неприлично длинным – он явно уходил в сторону от центра. Когда полковнику надоело шлепать по жиже и он уже решил было возвращаться, мощный луч фонаря уперся в стену.
– Пардон, – Антон с разбегу ткнулся в спину полковника и пошарил своим маленьким фонариком по сторонам. – А! Есть контакт!
Собственно, контактом это вряд ли можно было назвать. Стена глухой не была, в правой нижней части имелся основательный пролом, и из пролома этого торчали две пары резиновых бахил. Про бахилы сказать вот так с ходу ничего было нельзя, а пролом – явно свежий, крошево от каменного кубика не успело потемнеть. Тут же валялись кирка и лом.
Чертыхаясь, полковник присел на корточки и полез в пролом, в буквальном смысле – по трупам.
– Присоединяйтесь, коллега.
– Мне и отсюда видно, – отказался Антон. – Констатирую факт – ещё два трупа. Шей не вижу, но догадываюсь, что развалены от уха до уха. Вопрос: зачем было долбить стену, если поленились ноги спрятать? Еще вопрос: им что, делать нечего? Шарахаются по параше, режут всех подряд…
– Полезай! – голос полковника возбужденно вибрировал в смрадном тумане подземелья. – Тут ещё кое-что есть.
Миновав пролом, Антон оказался в просторной нише, дно которой было чуть ниже уровня тоннеля. Помимо трупов здесь имелась интересная деталь: насквозь проржавевшая круглая крышка в бетонной стене, закрытая на винтовую задвижку. С первого взгляда было заметно, что задвижку совсем недавно смазали толстым слоем солидола.
Трупы, облаченные в фирменные прорезиненные костюмы, плавали в воде лицом вниз, не воняли, а крысы отсутствовали совсем.
– «Сталактит», – прочел Антон надпись на спинах покойников. – Это такая хренотень, что в пещере из пола растет.
– Это такая хренотень, что с потолка свисает, типа сосульки, – поправил полковник, осторожно переворачивая тела лицами вверх. – Которая растет – сталагмит… Ну вот – что и следовало ожидать…
Глотки трупов были перечеркнуты щедрыми ровными бороздами. Судя по малой степени опухлости и отсутствию запаха, совсем недавно – может быть, менее суток назад, ребята жизнерадостно гуляли по вонючему подземелью и прекрасно обходились без этих страшных борозд.
– «Сталактит»… Это местный клуб спелеологов, – быстро пробежавшись по уголкам своей обширной информационной кладовки, припомнил Шведов. – Совсем юные еще! Ладно – бомжи. Хоть как-то можно понять. Ты смотри, что творят, уроды…
– Мы их не знаем, – равнодушно буркнул Антон. – Бомжей – тоже. Но, по большому счету, все – люди, все под богом ходят… Как поступим с крышкой?
– Хороший вопрос…
Шведов призадумался. Люк может выходить куда угодно. Судя по невнятному шуму, раздающемуся с той стороны, это может быть какое-нибудь предприятие. В восемнадцать ноль-ноль все уходят домой – открывай и гуляй сколько влезет. А сейчас – как раз начало рабочего дня.
– Рискнем, – решил полковник. – В любом случае – без предупреждения стрелять в нас не будут. Или есть другие предложения?
– Нету, – Антон принялся отворачивать задвижку – шла как по маслу, видимо, накануне кто-то разрабатывал. – То-то дяди и тети порадуются, когда из стены слоники полезут…
Дяди и тети остались без представления: люк находился вровень с полом складского помещения, оборудованного в полуподвале. Повсюду стояли стеллажи, на которых лежали мешки с мукой, желатином, яичным порошком и сахаром.
– Пора завтракать, – Антон усиленно задвигал но сом – после затхлого смрада подземелья доносившийся с улицы запах свежей выпечки казался просто восхитительным. – У меня по графику в одиннадцать – завтрак. График нарушен. Что вы скажете по этому поводу?
– Кондитерская фабрика Смагина, – уверенно определил Шведов, добравшись до оконца, забранного в
