патологическая ненависть ко всем фанатам и фанаткам славного града Московского. Шли бы вы, фанатки! Толпа от пяти и более – потенциальная угроза в плане массовых беспорядков. А вас – вон сколько. Нужно предотвратить, пресечь, не допустить. Вот и торчи тут с вами, мерзни без толку…
В начале десятого стекла филармонии вибрировать перестали. Спустя десять минут на крыльцо выпорхнули «Красавицы» в сопровождении двоих крепеньких мальчуганов едва за двадцать. Мальчуганы были одеты в одинаковые кожаные куртки, неуместные в вечернее время черные очки и заметно втягивали головы в плечи. Видимо, имели некоторый печальный опыт общения.
«Салаги, – отметил Сергей, с трудом уворачиваясь от ринувшейся к предмету поклонения визжащей толпы и бочком приближаясь к „Форду“. – Геройствовать вряд ли будут…»
Патрульный наряд сноровисто переместился ближе к «звездочкам», красноречиво размахивая дубинками и громогласно призывая фанаток вести себя скромнее. Воспользовавшись временным одиночеством «Форда», Сергей в три секунды прилепил к днищу «гибрид», удалился на приличное расстояние и наблюдал, пока шла погрузка «Красавиц» и попутная раздача пинков и затрещин фанаткам. Дождавшись, когда «Форд» тронулся, издали сел на хвост и проверил прохождение сигнала. Самопальный прибор работал на пять с плюсом.
– Ну все, хорошие мои. Будем работать вместе…
Глава 11
…Обычно сентиментальные авторы, описывая значимые, на их взгляд, события, стараются облечь деяния рук человеческих в утонченный флер мистицизма и наделить их трогательной взаимосвязью с некими роковыми предначертаниями, весьма красноречиво указующими на крайнюю исключительность данного происшествия и необходимость немедленного помещения его в анналы.
– …А ночью, впервые за два месяца, выпал снег. Стерильно-чистое покрывало одело грязную землю в невестино платье, и воцарилась неправдоподобная тишина – слышно было, как запоздавшие снежинки вздыхают, торопясь присоединиться к своим сестрам…
Или так:
– …Ночью подморозило, небо вызвездило, и подул ледяной северный ветер (последовательность можно менять произвольно – сначала ветер, потом – вызвездило и т.д.). Город встретил утро, ежась от резких порывов сиверки, нахохлясь встопорщенными серыми крышами и тоскливо глядя на надвигавшуюся свинцовую тучу, обещавшую вот – вот разразиться бураном…
Так вот – нашим хлопцам в этом плане жутко не повезло. Ни хрена там не подморозило и не вызвездило: как была серая слякоть и неподвижная туманная морось за месяц до, так и осталась на день приговора – даже температура ни на градус не качнулась в ту или иную сторону.
– Снежок бы пошел, что ли, – вздыхал разведчик Джо, зависший в оборудованном им НП на пирамидальном тополе, в семи метрах от земли. – Вот было бы славно…
Склонностью к мистицизму и верой в роковые совпадения Джо не страдал и снега желал сугубо в утилитарном плане. Задний двор кондитерской фабрики с НП просматривался как на ладони, а вот с оттенками, контрастом и резкостью был некоторый напряг…
Двор плавал в зыбком туманном мареве, и все казалось серым. Серый бок кладовки, серый короб с решеткой, серый двор – согласитесь, это просто отвратительно! А если товарищи диверы с юмором, да подгонят «пирожок» цвета «мокрый асфальт»? А потом, немного подумав, откажутся от замечательной идеи обрядить беглецов в оранжевые спасательные робы с аршинной надписью на груди «Escaping»? Тогда вообще можно считать, что НП оборудовали напрасно. Вот он – первый маленький пробел, который может стать причиной некоторых неудобств во время акции.
Оставалось надеяться, что к моменту начала активных действий туман несколько рассеется. Вчера, во второй половине дня, когда оборудовали НП, было достаточно ясно и двор просматривался просто великолепно – даже без бинокля.
Диспозиция на восемь утра была такова. Джо сидел на дереве с биноклем, в трехстах метрах от кондитерской фабрики. Чуть дальше гнезда Джо, на старой дороге, торчал «КамАЗ» с тентованной фурой, в кабине которого скучал Сало. Рядом дремал Сыч – неумолимо надвигавшаяся акция не могла переломить расфазованную физиологию матерого волкодава. Мо тихонько ковырялся в кузове – в последний раз проверял дополнительное оборудование для предстоящей акции. Еще дальше, метрах в пятистах, грел мотор своей «таблетки» один из кузнецов – Василь. В кузове «таблетки» покоились три свиные туши, в тушах – дополнительное вооружение на непредвиденный случай. Полковник с Барином сидели в пятидверной «Ниве», очень гармонично вписавшейся в пейзаж оживленной автозаправки, что неподалеку от фабрики, по главному шоссе.
Как видите, основные силы сосредоточились на первом направлении. У филармонии оставили Мента – на всякий пожарный. Накануне просчитали пять вариантов развития событий и «вывели» примерное время. Если вдруг товарищам втемяшится ломиться через филармонию, Мент даст сигнал и сядет на хвост, а остальные скоренько подтянутся: полковник с Барином спустя четыре с половиной минуты по получении сигнала, ударная бригада – чуть позже. Хотя такой вариант полковник практически исключил – товарищи диверы действуют последовательно, руководствуются принципом «чем проще – тем лучше» и вряд ли станут развлекаться экспромтами в столь тревожное время.
Север продолжал работать Большим Ухом под прикрытием второго брата Бирюка – Петра. В его задачу входило следующее:
– дать сигнал о начале событий до приговора;
– коль скоро таковые не начнутся, послушать приговор и скоренько переместиться в сквер напротив тыльной части облсуда, вооружиться узконаправленным микрофоном и слушать.
– Чего там слушать? – удивился Север, которого в подготовительной суматохе забыли посвятить во все нюансы. – Пять минут – прогрев «бэтээра», минута – посадка в автозак, ещё минута – отъезд. Вас интересует рев «бэтээра» и урчание автозака?
– Когда начнется, тебе будет что послушать, – загадочно сверкнув глазами, пообещал полковник. – Ты, главное, устройся там поудобнее, чтобы быть рядом и в то же время не мелькать в поле зрения кого не следует…
– Север сигналит – читать начали, – позвонил в начале одиннадцатого полковник. – Не спите там – в любой момент может начаться…
– Хорошо, – хрипло пообещал Сыч и, сунув трубку в карман, достал из «бардачка» термос с крепчайшим чаем, заваренным утречком заботливым Иваном.
– А? – налив себе полную крышку, Антон покосился на внешне флегматичного Сало, выстукивающего по ба ранке ритм какой-то песенки.
– Не-а, – отказался Сало. – Сам просыпайся. Я и так в тонусе – допинг не требуется…
Прихлебывая мелкими глотками обжигающий горьковатый напиток, Антон тупо смотрел в окно «КамАЗа» и, чтобы быстрее проснуться, пытался анализировать.
Вчера вечером Шведов обратил внимание младшего коллеги на две шероховатости в гладкой на первый взгляд позиции диверсантов. На ход акции они вряд ли повлияют, но стоят того, чтобы на досуге поломать над ними голову.
– А ты не думал, за каким пожилым дюделем они вообще все это затеяли?
– Вы про идеологический аспект? – Антон такому странному вопросу даже удивился – решил, что шеф в очередной раз от нечего делать решил поумничать. – Громкая акция против оккупационного режима…
– В задницу идеологию, коллега! – досадливо поморщился Шведов. – Я имею в виду сугубо практический аспект. Целесообразность всей этой возни. Ничего не настораживает?
– Бульдозер не желает сидеть не то что двадцать – даже пять лет, – пожал плечами Антон. – Чего тут может настораживать? Нормальный горный орел – в неволе худеет и быстро курвится. То бишь курочкой становится. Или петушком…
– Ладно, я тебе расклад дам, а ты на досуге посоображай, – пожалел соратника полковник. – Мотай на ус…
Мотать особенно было нечего. Оба вопроса просты и риторических мудрствований не требуют: ответить на них можно, лишь владея конкретной информацией.
Вопрос первый.
Зачем Беслан Сатуев затеял освобождение Бульдозера, если диаспора уже включила на полную мощь
