– Ага. Сейчас запаркуем в кустиках «пирожок» и потихоньку поедем на точку. Пересекаемся на рынке – сразу по прибытии.
– Есть предложение пересечься чуть раньше, – заторопился Шведов. – Думаю, на этом этапе они и без тебя обойдутся… Обойдутся ведь?
– Сейчас глянем…
Глядеть было не на что: Антон просто взял паузу, чтобы собраться с мыслями. Осталось выгрузить из кузова покореженный «пирожок», закатить его через свежий проем в парк и потихоньку гнать фуру на грузовой двор Казачьего рынка.
Пересекаться с полковником раньше времени Антону не хотелось. Хотелось, независимо от внезапно обвалившихся интригующих обстоятельств, лично дожать мероприятие до финального свистка. Отвлекаться на заключительном этапе акции, это, дорогие мои, – дурной тон. Мало ли что может случиться на этом последнем этапе?
– И приспичило же товарищу пообщаться… Конечно, интересно было бы пообщаться со старым знакомым и, перед тем как ткнуть его ножом в печень, услышать ответы на те два неразгаданных вопроса, что мучают полковника вторые сутки. Но не настолько интересно, чтобы рисковать заключительным этапом акции.
Полковник – натуральный аналитический маньяк. С возрастом у него это дело прогрессирует: готов поставить на кон жизнь, лишь бы раздобыть какой-нибудь секрет. А главного волкодава срывает с мероприятия вовсе не потому, что сам без рук и не надеется на Мента и Барина. Тут все проще. Если ты топишь камин в своем обветшавшем родовом поместье, можно, конечно, поправить поленья и отрегулировать жар носком кирзового сапога. Но гораздо приятнее это делать старой надежной кочергой, к которой ты привык и без которой уже не можешь обходиться…
– В общем-то, обойдутся… Только зачем я вам сейчас? – прикинулся Антон. – Вам с Барином скучно?
– Не прикидывайся, – осердился Шведов. – Добеги до Бирюка, пусть подбросит тебя к Центральной – подберем. Да прихвати малую мухобойку – пригодится. Давай – я жду…
Антону потребовалось всего двенадцать минут, чтобы добраться до улицы Центральной, где его поджидали Шведов с Барином. За это время полковник успел получить два сообщения – от Севера и Мента.
– Пока ты гулял, у нас – минус один и маленькая чертовщина, – недовольно буркнул Шведов. – Деда сдали.
– С потрохами? – легкомысленно уточнил Антон, усаживаясь в салон «Нивы».
– С рук на руки, – Шведов хлопнул ладонью по пане ли. – Поехали помаленьку… К гостевой подкатила черная «ГАЗ-31», деда усадили, на прощанье обнялись, «ГАЗ-31» укатила…
– А наши хлопцы отправились домой, – закончил Антон. – Правильно?
– Неправильно. Наши хлопцы так и торчат на госте вой. Сидят в машине, жрут орешки, курят, смотрят. Когда провожали взглядами «Волгу» с дедом, морды лица имели вдохновенно-веселое выражение.
– Оборзели, – сокрушенно покачал головой Антон. – Мент подсел на деда?
– Мент пасет нашу парочку, – пожал плечами Шведов. – Что нам дед? А «Волга», между прочим, с госномерами.
– Резонно, – согласился Антон. – А что за чертовщина?
– А Север сообщает, что там, в караулке, до сих пор кто-то орет, – полковник покрутил головой и нервно хихикнул. – Пять минут назад опять показал начкара «при кинутого во взрывчатку» и напомнил, что до истечения установленного срока осталось пятнадцать минут. Вот так… Все уже давно тут, а там кто-то орет. Вопрос – кто это там орет?
– Вопрос, конечно, интересный, – Антон достал из кармана «ПСС»47, передернул затвор и уложил обратно. – Будем брать там или напугаем Ментом и увяжемся следом?
– На месте сориентируемся, – в тоне полковника явственно проскользнула нотка неуверенности. Стратегия – это да, это – его. А решать с ходу, нахрапом, мелкие тактические задачи на две персоны – прерогатива Антона. – Посмотришь там, как удобнее…
Парковка между гордумой и «Европой» была забита под завязку. На подступах, грубо попирая все ПДД, торчали абы как брошенные авто – владельцы же, числом под две сотни, сгрудились в тыльной части парковки, у невысокого барьера и наслаждались зрелищем. Любопытствующие также торчали на всех балконах и в каждом окне гостиницы и городской Думы, оживленно переговаривались. Гвалт стоял невообразимый.
А зрелище было, я вам скажу, – так себе. Подступы к облсуду были заполнены суровыми милицейскими людьми в форме и разномастном камуфляже, оперативно стянутыми сюда со всего города.
– На Завокзальной – аврал! – на ходу крикнул Мент, пробираясь меж рядами авто к прибывшим коллегам. – Милиция на субботнике, вот ворье сегодня потешится!
– Где стоят, как сидят? – без обиняков перешел к делу Антон.
– Третий ряд, справа пятая. Сулейман за рулем, Ахмед – рядом.
– И чего сидят? – Антон нащупал взглядом знакомую «девятку», повертел головой, оценивая обстановку. – Публика у забора – из-за спин не видно ни хрена.
– Опытные, – похвалил Мент. – Слушают. Когда начнется, публика загудит… Я нужен?
– Иди на место, наблюдай, – Антон поманил Барина пальцем и нырнул под шлагбаум.
– Извиняйте, братва, – местов нема, – пережевывая мощной челюстью колоссальный бутерброд, из остекленной будки высунулся здоровенный мужлан-парковщик в ядовито-зеленой распашонке с надписью «Европа». – Забито все, видите? Поглазеть – стольник, и проходите.
– Дело есть, – Антон вступил в будку, заслоняя парковщика спиной от возможного взгляда с улицы.
– Че за де… Ххык!
Это Антон с ходу саданул мужлана коленом в диафрагму. Бутерброд рухнул на маленький столик, из глаз мужлана брызнули слезы. Это вот так – его, такого большого и сильного?!
– Фуй сварился, будем есть, – доверительно сообщил Антон, рубанув мужлана кулаком по затылку.
Мужлан уткнулся мордой в столик и обмяк. Воровато оглянувшись, Антон стянул распашонку, напялил на себя и с хозяйским видом направился прямиком к «девятке» горцев, лихорадочно шаря взглядом по соседним рядам. Барин упитанной тенью шествовал следом.
То ли горцы и в самом деле имели некоторый опыт подобного рода, то ли все остальные – любопытные бараны, но в соседних тачках никого не было: все сосредоточились там, откуда лучше видно. Стекло «девятки» со стороны водилы было спущено, из окна летела фисташковая шелуха и вился сигаретный дым – Мент владел обстановкой на все сто.
– Неудобно сидят, – посетовал Антон, перекладывая «ПСС» в левую руку и пряча его в рукаве куртки. – Страхуй Ахмеда.
Барин кивнул, обходя «девятку» справа.
– Здравствуйте, я ваша мама! – Антон по грудь ввинтился в окно «девятки», ткнул Сулейману «ствол» под сердце и дважды надавил на спусковой крючок.
Тюк! Тюк! – легкомысленно шлепнул «ПСС». Тело Сулеймана жутко дернулось, выгнулось дугой и на секунду застыло в таком положении, обретая твердость дерева.
Навалившись всей массой, Антон титаническим усилием вернул тело на исходную. Игнорируя конвульсивную дрожь умирающего, упер «ствол» Ахмеду в кадык и закончил:
– …А сися у меня одна, так что – сосать будете по очереди.
Сулейман вздрогнул ещё пару раз и затих.
– Ну вот, теперь ты один – вся сися в твоем распоряжении, – подбодрил Антон пленника. – Ты нам нужен, Ахмед. Медленно поверни голову и посмотри назад. Ручки – правильно, ручки держи вместе, не шевели.
Ахмед не спешил выполнять распоряжение. В эту секунду он был более всего похож на работу талантливого скульптора Эрнста Неизвестного «Исход и возвращение» (эта штука в Калмыкии стоит – я не раз на неё любовался). В красивых влажных глазах плескался океан отчаяния, породистое лицо уродливо расползлось в наигорчайшей гримасе.
