– Шейх уль шахид, – торопливо сообщил Ахмед.
– А по-русски? – поморщился Антон. – Шахиды – герои после смерти. Спиритический клуб, что ли?
– Глава… Да, глава медресе шахидов, – пояснил Ах мед, наблюдая, как фура валит заборный пролет и выезжает до половины на улицу.
– Так это тот самый Хасан?! – Шведов подпрыгнул как ужаленный в причинное место. – Тот самый?!
– Тот самый…
– Ой-е-е.. – Шведов молитвенно сложил ладони перед грудью и вкрадчиво, елейным голоском, пролепетал: – Только я тебя прошу, красивый мой, не говори мне, что не знаешь, куда он поехал и ты не в курсе, как его собираются эвакуировать! Договорились?
– Да, договорились… Сейчас его везут в аэропорт. И сажают на борт, что летит в Москву. Вылет – в двенадцать тридцать.
– Нет-нет… Нет, погоди, – Шведов с тоской глянул на часы – до вылета оставалось не более двадцати минут. Даже если все бросить и мчаться стремглав в аэропорт, проскакивая с ходу все светофоры, – никак не успевали. – Нет, так не может быть…
– Никак, – подтвердил Антон. – Нужен «Феррари» последней модели – и зеленая улица. А потом: приехали мы туда, и дальше – что? Бежать к трапу, хватать за ноги?
Фура встала Тент, как по мановению волшебного жезла, расползся пополам и обнажил металлические дуги. Толпа у парадного крыльца облсуда всколыхнулась и дружно испустила вздох удивления.
– Твою мать!!! – Шведов от души долбанул кулачком по подголовнику переднего кресла – чуть Барина не пришиб. – Ай-я-яй… Вот это мы упустили…
– Большие деньги? – сориентировался Антон. – Иноспонсоры? А, Ахмед?
Ахмед не отвечал. Храбрый горный воин разинул рот и остекленевшим взором вперился в обнаженные кузовные дуги фуры.
Авторство процедуры принадлежит единолично Мо. Быть повешенным за шею – тягчайший позор для мусульманина, так в исламском мире казнят самых последних ублюдков, лишенных права называться правоверными Ахмед в курсе – в свое время он лишь чудом избежал подобной части (см «Джихад по- русски»)
А посмотреть действительно было на что. Под тремя дугами были подвешены некие объекты, с первого взгляда похожие на манекены. Присмотревшись повнимательнее, можно было сделать вывод, что первое впечатление ошибочное: манекены не могут так страшно выгибаться и мелко, в перепляс, бить по воздуху ногами.
Борта фуры кровенели кумачовыми транспарантами с белыми трафаретными надписями: «Именем Закона». А на груди у «объектов» висели таблички, на которых, под каллиграфической арабской вязью, аршинными буквами была истолкована суть для непосвященных:
«Иншалла»…
Глава 12
Тридцатого с утра было много приятных хлопот предпраздничного свойства. Снежок падал, гирлянды повсюду сверкали, витрины были украшены елками и праздничными гирляндами. Настроение было вполне новогоднее… Прокатился за «подарками», при молчаливом попустительстве Герасима провел тренировку и порадовался удачному приобретению: вместо допотопного «Модуля» получил «Редут» ОСМ- ВУ48, который на порядок превосходит всех предшествующих братьев этой категории по целому ряду параметров.
– Смотри, не расслабляйся, – Герасим крепко хлопнул по «груди» жилета кулаком. – Жилет – не повод для беспечности. Очередь из «АКМ» в упор – и всю жизнь будешь работать на таблетки.
– Не буду, – пообещал Сергей. – Сам понимаешь, это так – на всякий пожарный…
После тренировки занимался организационными вопросами. Нет-нет, искать глухую дачу и гараж на подступах наш парень не бросился, землянку в лесопарке не рыл, а устроил маленький шоп-тур. Приобрел костюм Деда Мороза с бородой, париком и здоровенным атласным мешком в довесок. В переходе купил удостоверение в красной коже, с золоченым теснением «Министерство внутренних дел Российской Федерации» и орлом – по виду вполне настоящее. Разворот тоже соответствовал: «монетная» бумага, все формализованные графы в норме, печать. Подделкой тем не менее считать сей документец было нельзя: фотография Шварценеггера из фильма «Терминатор»; в графе «звание» – капитан, в графе «ФИО» – Каталкин; «должность» – козырной валет, «имеет право на ношение оружия» – черный пистолет (без номера); «полномочия» (это там, где пишется, что всем подряд предписано оказывать содействие и «имеет право») – нам с тобой – защита, мафии – гроза.
В общем, «левое» такое удостоверение. Но в полумраке и режиме цейтнота – вполне сгодится.
Вышеперечисленные приобретения ни в коем разе нельзя считать тяжелым наследием очередной бессонной ночи. В эту ночь Сергей спал всего четыре часа, но крепко и без сновидений, проснулся бодрым и, что странно, в хорошем расположении духа. А вымученный вчера грандиозный проект с кляпами, километром веревок и зловещим гаражом, арендованным поблизости от «Руслана», двумя штрихами преобразовал в легкий и изящный план. Позавтракал плотно и преобразовал. Оглашать детали пока не станем – по ходу все поймете.
Затем потратил три часа на разведку территории. Прокатился по лесопарку, отметил на карте три резервных (пеших) маршрута эвакуации, на всякий случай прогулялся пешком по сугробам, проверяя, как оно получится в темноте да режиме цейтнота. В светлое время получалось вполне сносно: навыки ориентирования и перемещения в лесистой местности Герасим ему «поставил» на пять баллов, сугробы были не очень глубокие ввиду отсутствия густого подлеска и хорошего выветривания… Нет, добровольно шарахаться по потемкам он тут не собирается. Но кто его знает? Всякое может приключиться.
– Ну вот: упаковался, осмотрелся… Теперь осталось только ждать…
В 18.00 юный диверсант приступил к дежурству на ближних подступах к «Руслану»…
Это может показаться странным, но даже катастрофическая близость кровавой драмы не убила новогоднего настроения. Тихо было, безлюдно, в меру морозно, реденькие снежинки падали, уютно сверкая в свете ярких неоновых фонарей, окаймлявших периметр мафиозно-оздоровительного центра. Через дорогу таинственно темнел парк, обещая сказочные приключения на жо… эмм… просто приключения. Сказочные. В такую погоду хорошо слоняться по улице в обнимку с любимой женщиной и журчать ей на ушко всякие глупости. А стрелять в людей и бросать гранаты – нехорошо. Неуместно как-то, не сказочно, не новогодне.
– А что поделаешь? Вот такая наша судьба. Такая суровая партизанская доля! Сидеть тут в засаде, будучи вооруженным до зубов, и ждать, когда пожалуют на кровавую тризну представители оккупационных войск…
С места, где сидел Сергей, задний двор «Руслана» просматривался не полностью: видна была верхняя четверть входной двери, освещенной фонарем, камера наблюдения, отсвечивавшая зеленым светодиодом, и верхние трети двух зашторенных окон.
А ещё имел место дым. Невооруженным глазом не видно, а через бинокль – слева от двери, метрах в пяти, едва заметный такой дымок струился.
«Это мангал, Серый, – подсказал догадливо заурчавший желудок, кормленный в обед двумя хилыми бутербродами и стаканом сока из концентратов. – Это будет шашлык. Свежая баранина, моченная в вине, осетрина в наршарабе, форель со специями… Эхма! В гробу я видал вашу суровую партизанскую долю…»
Оккупационный корпус прибыл даже не за час до, а в двадцать минут восьмого (19.20). Подкатили два «600», величественно въехали в угодливо распахнувшиеся ворота, которые тотчас же захлопнулись. Спустя минуту в створе раскрытой двери возникли головы.
Боясь ошибиться в подсчете, Сергей снял головы на камеру. Прокрутил дважды – девять единиц. Двое остались перед дверью, но ненадолго – повращали лицами, озираясь по сторонам, и, словно почувствовав себя некомфортно в световом пятне, сошли с крылечка. Тотчас же в поле зрения мелькнул бородатый бритый череп: раз сюда, раз – туда, ещё раз – во двор, и остался. Дым повалил сильнее и стал виден даже без бинокля.
«Дежурный по шашлыку, – определился Сергей. – Мирза, „руки“, четверо „бойцов“, Руслан – дорогой
