— Да уж! — Флоран стало его жалко. И у него, оказывается, судьба не сахар. — Простите меня, отец Климент! — сказала она. — Я думала, что только мне трудно.
— Ничего! — отец Климент повернулся к Риду. — Поезжай, Рид, помоги маме.
— Как только освобожусь, я сразу вернусь! — пообещал Рид.
Отец Климент и Флоран вышли из машины. Рид посигналил им и тронулся с места.
— Значит, после всего случившегося ты все же не собираешься возвращаться в колледж? — задал ей тот же вопрос отец Климент.
Вероятно, он надеялся, что она изменит решение.
Они шли рядом — худенькая девушка в коротком пальто и крепкий, кряжистый мужчина с небритым лицом. Со стороны они могли показаться отцом и дочкой. Или очень близкими родственниками.
— Пожалуй, нет, — честно созналась Флоран. — Я люблю Рида и хочу выйти за него замуж.
Отец Климент молчал. Мимо шли счастливые прохожие, многие несли в руках свертки с подарками. Ведь скоро Рождество — самый чудесный праздник! А для истинного католика — праздник вдвойне.
— Тогда пообещай мне, что выполнишь одну мою просьбу. — Отец Климент открыл дверь полицейского управления и пропустил Флоран вперед.
Флоран знала — он не станет просить о невозможном. И если он о чем-то просит, она сможет это выполнить.
— Обещаю, — твердо сказала Флоран. — Аминь!
— Аминь! — повторил отец Климент. — А просьба такова — когда ты родишь малыша, то по достижении им двенадцатилетнего возраста пришли его в наш колледж.
Флоран улыбнулась. Она и сама об этом думала. Только когда это случится? Наверное, еще очень нескоро.
— Обещаю! — сказала Флоран.
Они шли по длинному коридору. Стены были обиты деревянными панелями. Звук шагов глушила ковровая дорожка с густым длинным ворсом.
— Только когда это будет, — произнесла Флоран, остановившись перед дверью кабинета.
— Быстрее, чем ты думаешь! — улыбнулся отец Климент.
Коллинз сидел за столом, проглядывая какие-то бумаги. Он поздоровался с Флоран и усадил ее перед компьютером.
— Я покажу фотографии, переданные из нью-йоркского отдела ФБР. Посмотрите, если кого-то узнаете, скажите мне.
Флоран ощутила, как глубоко и часто застучало сердце. Она бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы рядом находился Рид. Но на Рида предъявила права Джилл. Это естественно, ведь она его мать.
Перед глазами вспыхнул монитор. Отец Климент примостился у Флоран за спиной. Он снял куртку и повесил ее на спинку стула. Флоран редко его видела в такой одежде — в колледже отец Климент одевался совсем по-другому.
На экране мелькали фотографии. В основном здесь были молодые мужчины. Как правило, снятые на официальные документы. Все серьезные, важные. Иногда попадались и женщины — белые блузки, аккуратно причесанные волосы.
На экране показалось знакомое лицо — скуластое, узкогубое. Следом мелькнуло лицо мужчины с усами.
— Стоп! — скомандовала Флоран. — Можно назад!
Коллинз щелкнул мышью — на экране появилось лицо мужчины с усами.
— Еще дальше! — попросила Флоран.
Скуластая блондинка с гладко зачесанными волосами, разделенными посередине на прямой пробор. Флоран показалось, что корни волос чуть темнее, значит, девушка выкрасила волосы в белый цвет.
— Можно приблизить?
Коллинз задвигал мышью по столу, покрутил колесо. Лицо незнакомки увеличилось в размерах, заняло целый экран. Флоран напряженно вглядывалась в монитор: высокие надбровные дуги, крупный нос. Она? Не она?
— Можно затемнить?
Экран потемнел, черты лица стали резче, рельефнее. Теперь Флоран не сомневалась.
— Это Мэри Пиколь! Жена Альберта Рейда, моего дяди.
Отец Климент негромко кашлянул.
— Вы уверены? — переспросил лейтенант.
— Уверена!
Коллинз вернулся к столу, экран погас.
— Фото № 7, — сказал он, заглянув в дело. — Здесь записано: Мэри Клейн… А не Пиколь.
— Может, это ее девичья фамилия?
— Может быть, — согласился Коллинз. — Значит, она меняла фамилию.
— Сколько раз выходила замуж, столько раз и меняла фамилию? — предположила Флоран. — А там еще что-то есть? Сведения о мужьях, детях?
— Нет, — покачал головой Коллинз. — Об этом мы узнаем из другого досье. А это — он показал на экран, — фотографии выпускников филадельфийской летной школы с девяносто пятого по девяносто восьмой год. Я выбрал подходящих по возрасту людей.
Это наталкивало на размышления. Значит, Мэри Пиколь тщательно скрывала этот факт.
— Скажи, Флоран, Мэри никогда не говорила о том, что умеет управлять самолетом? — нахмурился отец Климент.
— Никогда не слышала! — покачала головой Флоран. — Хотя об этом нужно спросить у Рида. Он же был штатным пилотом отца, а не я. Может, она ему что-то говорила.
— Позвоните Риду! — попросил Коллинз. — А я пока поищу, что у нас есть на эту птичку.
Флоран попросила телефон у Коллинза, отошла к дверям. Набрала номер, поднесла трубку к уху. Телефон Рида молчал. Странно, куда он подевался?
— А вот этот человек вам знаком?
Коллинз включил монитор, мелькнуло еще одно фото. Флоран едва взглянула на экран, как фото исчезло.
— Стоп! — попросила она.
На экран вернулось худое, обиженное лицо молодого человека с длинным носом и высокими скулами.
— Этот тип два часа назад едва меня не изнасиловал!
— Что?! — Отец Климент встал со своего места. — Что же ты сразу не сказала? Так вот откуда царапина? А я-то думал, что ты где-то поскользнулась.
— Нет, это я получила в процессе борьбы с Джоном Пиколем. Это брат Мэри, он живет в моем доме.
Лейтенант Коллинз заглянул в свой журнал.
— Так, у меня написано: Джон Клейн… дважды привлекался к уголовной ответственности…
— И за что? — Отец Климент остановился у стола.
Коллинз перевернул листок, нахмурился.
— В последний раз за подделку документов. Задержан в Париже, отбывал годичное наказание во французской тюрьме. Подельников не выдал, характеризуется как крайне опасный и хитроумный преступник.
— Святое семейство! — саркастически пробормотал отец Климент. — Надо вызывать группу и арестовывать негодяев. Я уверен — родители Флоран погибли не без их участия.
Лейтенант Коллинз встал из-за стола.
— А может быть, эта Мэри вовсе и не скрывала пилотские навыки, а? Флоран, куда же подевался ваш Рид?
Флоран было приятно, что Коллинз назвал его «ваш». Она взяла трубку, набрала номер.
