может, а так бы рад все рассказать великодушному майгеру Хигарту, но не может, вернее, может, но не скажет, потому что не сможет, ибо едва начнет говорить, немедленно умрет, а на самом-то деле он хочет, очень хочет, но...
С трудом великодушный майгер Хигарт уразумел главное: епископ Хильдис Коот наложил на бедолагу сильнейшее заклятие, замыкающее уста. Ответ еще не успеет сорваться с губ, а с мэтром Тигаром уже случится какая-нибудь неприятность, вроде разрыва аорты, и изречь свою мысль он сумеет разве что в чертогах Пресветлого Сеггера.
– Верю! – заявил я торжественно. – Эти глаза не лгут!
И тут же попытался обойти запрет наводящими и косвенными вопросами. Спросил:
– Вы помните, как вас вводили в магический сон? Говорить ничего не надо, лишь кивните или покачайте головой.
Он честно попытался... Не знаю только, кивнуть или изобразить знак отрицания... Не сумел – побагровел, начал задыхаться, воздух не проходил в горло, словно стиснутое невидимой рукой.
– Не надо ничего отвечать! – быстро выкрикнул я.
Дыхание к мэтру возвращалось больше минуты. Да уж, не повезло бедолаге... Я даже ощутил некое раскаяние за те две оплеухи. Не слишком, впрочем, сильное, – проявленное в замке самовольство заслуживало наказания.
– Ладно, мэтр Тигар, – постановил я, – объявляю смертный приговор отложенным. До следующего вашего прегрешения. Ступайте, смените белье и ложитесь спать. Завтра тяжелый день.
Тигар поковылял к костру, я остался в темноте один, хотелось поразмышлять в одиночестве.
К сайэру Хильдису у меня накопилась уйма вопросов... И, когда мы подъезжали к лагерю, я попросил Гаэлариха установить связь с епископом – посредством магического кристалла либо иным способом. Ответ, как и обычно, оказался витиеватым и изобиловал заумными магическими терминами. Но суть я уразумел: отдельные кристаллы, используемые магами для связи, сами по себе слишком большим дальнодействием не обладают. Однако же с их помощью можно связаться почти с любым магом, находящимся чуть ли не на другом краю света. Противоречия тут нет: зоны действия отдельных кристаллов соприкасаются, образуя некую невидимую сеть, – магический сигнал проходит через чужие кристаллы транзитом, и способен его расшифровать лишь кристалл адресата послания. Так вот, мы забрались в такую глушь, что оказались за пределами действия той самой сети. Разговор с епископом невозможен. А иных способов в распоряжении его, Гаэлариха, не имеется. Послать же, дескать, конного гонца я и сам сумею.
Звучало убедительно, и я лишь поинтересовался: где и когда связь восстановится? Если вообще восстановится... Маг пообещал, что попытается в Вальгеро, но без гарантии.
Однако до Вальгеро предстоял еще переход через пустыню. И я решил принять до начала его кое-какие меры.
Меры я принял на следующий день.
Мы медленно тащились по бездорожью. Пустыня приближалась – растительность становилась все более скудной и иссохшей, и уже начали попадаться участки земли, спекшейся в твердую корку, покрытую глубокими трещинами, где вообще ничего не росло.
Начал с Хлады. Слегка поотстав от нашего крохотного каравана, мы завели разговор. Вступительные экивоки не потребовались, общение с людьми, которым платишь деньги, имеет свои преимущества. И я напрямую спросил, что наемница думает о Тигаре.
Девушка пожала плечами. И ответила в том смысле, что ее дело не думать, а рубить саблей и тыкать кинжалом. А думает пусть отец-командир, для того и назначен.
Очень правильная, надо сказать, позиция. А то развелось мыслителей да писателей, как опарышей в тухлом мясе...
И отец-командир, то есть я, поделился своими мудрыми мыслями. Мэтр Тигар, по мнению отца- командира, личностью был насквозь подозрительной, аж пробы негде ставить. Одна его болтовня с давешними крылатыми милашками чего стоит. Вчера отправил их куда-то, завтра призовет обратно, и что тогда?
Наемница никак не комментировала, но кивала одобрительно.
К тому же не секрет, что у мэтра писателя ба-а-а-льшой зуб не на кого-нибудь, но именно на майфрау Сельми. Отсюда следует, что держаться следует к мэтру поближе, глаз с него не спускать, обо всем подозрительном немедленно докладывать командиру. А если ни с того, ни с сего начнет бормотать непонятные заклинания – немедленно пресечь. И возлагаются сии почетные обязанности на Хладу, это приказ.
Будет исполнено, только и сказала наемница. До чего же приятно иметь дело с дисциплинированными людьми.
Вторым номером в моем списке шел мэтр Тигар. Мрачный, надувшийся, в седло он не сел, ехал на козлах рядом с возницей. Вот с ним-то политесы потребовались, и немалые. Отправив возницу в другой фургон, я извинился за вчерашнюю невыдержанность, и подробно объяснил ее причины: сами, дескать, понимаете, мэтр, когда такой небольшой отряд отправляется на такое важное дело, ни один человек в нем не должен вызывать не то что подозрений, но и малейших неясностей... Но теперь-то мэтр полностью свободен от подозрений, коли уж сам Хильдис Коот почтил его высоким доверием, и магическим путем наградил столь многими знаниями и умениями. По ходу разговора помянутые знания и умения получили весьма высокую мою оценку.
Тигар, как и все писатели, оказался падок на лесть. Расцвел, разулыбался, и все прошлые обиды были позабыты.
Развивая тему о недопустимости подозрений и неясностей, я перевел разговор на Калрэйна. Почти дословно повторил рассуждения Гаэлариха о том, что
Следующим на очереди был Калрэйн.
Незадолго до того я отправил его разведать дорогу на пару лиг вперед, и сейчас, буркнув что-то вроде: «давненько его нет, пора уже и вернуться», пришпорил своего коня и обогнал отряд.
Расчет оправдался: с возвращавшимся ассасином я встретился, едва перевалив гребень следующего холма. Поговорили, поджидая остальных.
Вот с кем, с кем, а с ним хитрить было бесполезно. Калрэйн прошел такую школу, что мог дать мне преизрядную фору в области слежки, выглядывания-вынюхивания и тонких, многоходовых провокаций. А потому я применил самую хитроумную тактику, которую только смог изобрести, – сказал правду.
А именно – если маг Гаэларих затеет сыграть какую-то свою игру, в которой нам места не будет, шансов как-то ему помешать у нас немного... Калрэйн, дескать, сам видел, как лихо магистр поджарил черношлемника на постоялом дворе. И единственное, пожалуй, оружие, способное опередить голубую молнию магистра – это брошенный ассасином нож. Так что, дружище, держись начеку и глаз не спускай с мага...
Магистру я ничего говорить не стал. Гаэларих не хуже меня понимал, что дело нечисто, коли уж наш отряд шагу не может ступить, не впутавшись в очередные неприятности... Не случается столько совпадений подряд... А Калрэйн с Хладой у него и без всяких предупреждений числятся на большом подозрении.
Теперь все следили за всеми.
А мне оставалось следить за ними и стараться остаться в живых.
Ах да, чуть не забыл...
Еще надо было найти Навершие Молота и спасти мир.
Глава пятая. О вреде излишнего патриотизма
Истинный патриот Империи не может себе позволить расизм, национализм и религиозный шовинизм; любой враг Отечества, Престола и Святейшей Церкви должен быть уничтожен вне зависимости от его национальности, веры и расы.
Когда-то Вальгеро был захудалым приморским поселком. Маленький рыбный порт и рыбный рынок, коптильни, солильни, небольшая верфь, принадлежавшая казне, – вот и всё. Никакого сравнения с большими и богатыми торговыми городами, расположенными на морском берегу.
