— Он… — Лира попыталась вспомнить поточнее. — Он начал считать камни в стене. Как будто на ощупь… но все время сбивался. Под конец он вроде как потерял интерес и бросил. И больше не двигался, — закончила она и, увидев странное выражение на лице Уилла, спросила: — А что?
— Понимаешь… Я подумал, что они, может быть, все-таки из моего мира, эти Призраки. Если они заставляют людей так себя вести, вполне может оказаться, что они оттуда. Допустим, первое окно, которое открыли философы из Гильдии, соединило этот мир с моим — тогда Призраки могли попасть сюда через него…
— Но у вас в мире нет Призраков! Ты же никогда о них не слышал, разве не так?
— Может, там они не называются Призраками. Может, мы называем их по-другому.
Лира не совсем поняла, что он имеет в виду, но ей не хотелось волновать его расспросами. Щеки у него горели, глаза блестели тревожным блеском.
— Как бы там ни было, — сказала она, отворачиваясь, — важно то, что Анжелика видела меня в окне. Теперь она знает, что нож у нас, и сообщит всем остальным. Она считает, это мы виноваты в том, что на ее брата напали Призраки. Прости меня, Уилл. Надо было сказать тебе раньше. Но вчера случилось столько всего…
— Ну, — отозвался он, — это вряд ли бы что-нибудь изменило. Он пытал старика, а если бы научился обращаться с ножом, убил бы нас обоих. Мы должны были с ним драться.
— У меня плохое предчувствие, Уилл. Он же был ее братом. И знаешь, на их месте я тоже попыталась бы достать этот нож.
— Да, — сказал он, — но мы не можем вернуться и изменить то, что случилось. Нам нужен был нож, чтобы вернуть алетиометр, а если бы мы могли раздобыть его без борьбы, мы бы так и сделали.
— Да, конечно, — подтвердила она.
Как и Йорек Бирнисон, Уилл был настоящим бойцом, поэтому Лира легко согласилась с ним, когда он сказал, что лучше было бы не вступать в схватку с Туллио: она знала, что его заставляет говорить так не трусость, а трезвый расчет. Он уже немного успокоился, и его щеки снова побледнели. Задумавшись, он смотрел куда-то в пространство. Потом сказал:
— Наверное, сейчас важнее подумать о сэре Чарльзе и о том, что может сделать он или миссис Колтер. Если у нее действительно есть такие телохранители, о каких говорил сэр Чарльз, — помнишь, солдаты, у которых отрезали деймонов? — тогда, пожалуй, сэр Чарльз прав и они смогут прийти сюда, не боясь Призраков. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что Призраки как раз и питаются человеческими деймонами.
— Но у детей тоже есть деймоны. На них ведь Призраки не нападают!
— Выходит, между деймонами детей и взрослых должна быть разница, — сказал Уилл. — И она есть, разве не так? Ты же говорила мне, что у взрослых деймоны не меняют формы. Может быть, в этом вся суть. А если у ее солдат вовсе нет деймонов, для Призраков это все равно что дети с их незастывшими деймонами…
— Да! — воскликнула Лира. — Может быть. А уж
Она развернула бархатную тряпочку и любовно погладила массивный золотой корпус прибора.
— Я спрошу про твоего отца, — сказала она, — и про то, как нам найти его. Смотри, я навожу стрелки на…
— Нет. Сначала спроси про мать. Я хочу знать, все ли у нее в порядке.
Лира кивнула и повернула стрелки; потом она опустила алетиометр на колени и, убрав волосы за уши, уперлась в него сосредоточенным взглядом. Уилл смотрел, как легкая стрелка обегает циферблат — она металась от одного символа к другому, словно ласточка в погоне за мошками, — и видел глаза Лиры, синие и пронзительные, в которых светилось чистое понимание.
Затем она сморгнула и подняла взгляд.
— Пока у нее все в порядке, — сказала она. — Женщина, которая за ней присматривает, очень добрая и ласковая. Никто не знает, где твоя мать, а эта женщина ее не выдаст.
Уилл сам не отдавал себе отчета в том, как сильно он беспокоится. Когда он услышал слова Лиры, ему сразу полегчало, но стоило его мышцам чуть-чуть расслабиться, как боль в ране стала гораздо заметнее.
— Спасибо, — сказал он. — А теперь спроси об отце…
Но не успела она начать, как снаружи послышался крик.
Они тут же повернулись к окну. В нижнем конце парка, за которым уже начинались городские дома, была полоса деревьев, и там что-то шевелилось. Пантелеймон мгновенно обернулся рысью и подскочил на своих мягких лапах к открытой двери, свирепо глядя в ту сторону.
— Это дети, — сказал он.
Уилл с Лирой встали. Дети выходили из-за деревьев один за другим — их было не меньше сорока, если не все пятьдесят. Многие несли с собой палки. Их возглавлял мальчик в полосатой тенниске, и у него в руке была не палка — он держал пистолет.
— Вон Анжелика, — прошептала Лира, показывая пальцем.
Анжелика шла рядом с предводителем — она тянула его за локоть, подгоняя вперед. Сразу за ними, вопя от возбуждения, бежал ее младший брат Паоло; другие дети тоже кричали и потрясали в воздухе кулаками. Двое волокли за собой тяжелые винтовки, Уиллу уже приходилось видеть детей в таком настроении, но еще никогда их не было так много, а кроме того, дети в его родном городе не носили с собой оружия.
Они кричали, и Уиллу удалось разобрать в этом шуме высокий голос Анжелики:
— Вы убили моего брата и украли у него нож! Убийцы! Вы отдали его на съедение Призракам! Вы убили его, а мы убьем вас! Никуда вы не денетесь! Мы убьем вас так же, как вы убили его!
— Уилл, ты должен прорезать окно! — воскликнула Лира, схватив его за здоровую руку. — Мы от них спрячемся, запросто…
— Да, и где мы окажемся? В Оксфорде, в двух шагах от дома сэра Чарльза, средь бела дня! А может, на главной улице, под колесами автобуса. Я не могу резать где попало и рассчитывать, что там будет безопасно, — я должен сначала выглянуть и проверить, где мы находимся, а это займет слишком много времени. Там, за домом, что-то вроде рощи или леса. Если сумеем туда добраться, среди деревьев у нас будет больше шансов спастись.
Лира выглянула из окна; ее душила ярость.
— Надо мне было убить ее вчера! — сказала она. — Эта Анжелика не лучше своего братца. Ух, я бы…
— Хватит болтать, пойдем, — оборвал ее Уилл.
Он проверил, надежно ли его нож пристегнут к ремню, а Лира надела рюкзачок с алетиометром и письмами отца Уилла. Они пробежали по гулкому залу и по коридору в кухню, а оттуда, через судомойню, выскочили на мощеный задний дворик. Калитка в стене вывела их на огород, где парились под утренним солнцем грядки с овощами и травами.
Кромка леса была в нескольких сотнях метров от них, на вершине холма, но их отделял от нее пологий склон, где было совершенно негде спрятаться. Ближе лесной опушки, на взгорке слева, стоял небольшой, круглый, похожий на часовню павильон; его верхний этаж представлял собой открытую террасу, с которой местные жители, наверное, когда-то любовались панорамой города.
— Бежим, — сказал Уилл, хотя больше всего на свете ему хотелось сейчас лечь и закрыть глаза.
Они выскочили на лужайку; Пантелеймон летел над ними, зорко глядя по сторонам. Но бежать пришлось по кочкам, поросшим высокой травой, и Уилл, снова почувствовав приступ головокружения, вынужден был почти сразу перейти на шаг.
Лира оглянулась. Дети пока еще не увидели их, а может быть, даже не вошли в дом; если они захотят осмотреть все комнаты, на это уйдет время…
Но тут раздался тревожный щебет Пантелеймона. На втором этаже виллы, у открытого окна, стоял
