бывает на Балтийском море.
— Или настоящие шведы, — добавил Громобой, — как Си…
Бенни пнул его по коленке, чтобы замолчал.
— Правильно. Спасибо, мистер Макфайл, — попрощался Громобой, и команда вышла из лавки.
На улице он потёр коленку.
— Чего ты пихаешься? — недовольно спросил он.
— Ты мог спугнуть его, дубина!
— Спугнуть кого? Ведь грабитель не мистер Макфайл.
— Спугнуть Сида Шведа, конечно! Ты ведь собирался его назвать, так?
— Ну да, — признался Громобой.
Сидом Шведом прозывался местный жулик. Этот невзрачный низкорослый мужчина всегда знал, где плохо лежат овощи и фрукты и умел так искусно изменить масть лошади, что никто бы и не догадался, что именно её украли из конюшни неделю назад.
— Готова спорить, что это не Сид Швед, — заявила Анджела.
— Ага. Мне тоже не верится, — поддакнула Зерлина. — Спорю на кучу денег.
— Ставлю десять против одного, — уточнила Анджела.
Никогда не ставь против близняшек, даже при таком раскладе, гласила местная мудрость.
— Почему? — потребовал разъяснений Бенни.
— Потому что он в каталажке, — объяснила Зерлина. — Его поймали на прошлой неделе, он спёр бельё старой миссис Пирсон, прямо с верёвки, где оно сушилось.
— Посадили его на месяц, — добавила Анджела.
— Гм-м… — Бенни задумался. — Что ж, это меняет дело. Сдаётся мне, нам придётся осмотреть всё до последнего коробка спичек в Ламбете. Каждый раз, как прохожий станет зажигать сигару, мы должны подобрать спичку и удостовериться в том, что она не шведская.
— И если у него на ботинках жёлтая грязь, — добавил Громобой, — считай, мы его поймали.
И команда рассыпалась по окрестностям в поисках шведских спичек, жёлтой грязи и огромного клада столового серебра стоимостью в десять тысяч фунтов стерлингов.
В тот же вечер Дик решился повести Дейзи в мюзик-холл. Близнецы тоже хотели пойти, чтобы обеспечить чуткое руководство, но их мамаша и слышать об этом не пожелала. Она приподняла голову над столом, где раскатывала тесто для домашней лапши, и её черные глаза зловеще блеснули.
— Я гляжу, вы что-то там затеяли с этим бедным парнем? — строго сказала она с сильным сицилийским акцентом. — Бросьте это дело! Он переживает, он стесняется, и совсем не нужно, чтобы всякие дурочки твердили ему: сделай то да скажи это. Станете и дальше донимать его, так я вам горло перережу.
Её мясистая, перепачканная мукой рука потянулась за ножом, и девчонки испарились. Сколько сестры себя помнили, миссис Перетти грозилась собственноручно перерезать им горло. Так она выражала свою любовь к дочуркам, и каждый раз им было приятно слышать эти слова — они убеждали их в том, что всё идёт правильно. Но сейчас угроза означала и то, что следовало снабдить Дика самыми надёжными инструкциями, прежде чем он окажется с глазу на глаз с Дейзи.
Близнецы предвидели, что Дик придёт немного раньше, поэтому подстерегли его за три квартала до мюзик-холла. До начала представления оставался ещё целый час. Дик слонялся взад-вперёд по тротуару, не обращая внимания на солнечный день, грыз ногти и бормотал что-то себе под нос.
— На что я гожусь, девчонки? — Парень был в отчаянии. — Вы только посмотрите на меня! Я превратился в тень! Уж лучше бы Дейзи была боксёром в тяжёлом весе, а мне предстояло выстоять против неё три раунда. Тогда бы я вполовину меньше переживал. Если бы я только мог придумать, что ей сказать…
— Чудак, а мы здесь на что, как ты думаешь? — начала Зерлина. — Просто слушай и запоминай, мы научим тебя, что делать.
— Больше всего дамы любят лесть, — со знанием дела заявила Анджела. — Ты должен сказать ей, что её глаза словно звезды.
— А губы словно вишни, — добавила Зерлина.
— Вишни? Ты уверена? — сомневался Дик.
— Вот именно. И что она краше модной картинки из журнала.
— Что такое модная картинка?
Близнецы и сами толком этого не знали, но ответ у них нашёлся, они никогда за словом в карман не лезли.
— Это особые дамские штуки, — небрежно отвечала Анджела. — Дейзи будет приятно, вот увидишь. А в антракте купи ей апельсин.
— А во втором отделении шепни ей на ухо: «Дейзи, окажи мне честь, будь моей гостьей на балу газопроводчиков!».
— А она ответит: «О, Дик, конечно, приду».
— А ты скажи: «Господи, Дейзи, я люблю тебя», и…
Вон она идёт!
И близнецы скрылись, прежде чем Дейзи успела их заметить.
«Они похожи на маленьких демонов, — нервно подумал Дик. — Только что были здесь, нашёптывали про всякие шалости и вмиг исчезли». А Дейзи сегодня выглядела ещё лучше, чем обычно.
— Привет, Дик, — ласково сказала она.
Он сглотнул с таким напряжением, что чуть собственную голову не проглотил.
— Привет, Дейзи, — прохрипел он в ответ.
Должен ли он начать льстить ей прямо сейчас? Или сначала они должны войти в зал? К счастью, очередь бойко продвигалась, и у Дика не нашлось времени на разговоры, пока он не купил билеты и они не уселись на лучшие места в партере. Дик пропустил Дейзи вперёд и сел рядом. На возвышении музыканты настраивали свои инструменты, занавес отливал алым в свете огней рампы, блестела позолота лепных украшений, ложи и балкон заполняли нарядно одетые зрители, они смеялись и весело болтали.
Дик растерянно оглянулся, но больше ничего ему не мешало. Настало время поговорить с Дейзи.
О чём, чёрт возьми, шептали ему близнецы? Всё вдруг вылетело из головы.
— Э-э-э… — начал Дик.
— Что, Дик?
— Ты похожа на медную картинку.
— Что?
— Я хотел сказать, модную тарелку.
— Тарелку?
— Ага. Или блюдо. Я имею в виду…
Что собиралась ответить Дейзи, осталось неизвестным. Потому что оркестр оглушительно грянул бравурный марш, и она озадаченно отвернулась, глядя на поднимающийся занавес.
В первом отделении они увидели мистера Хосмера Симпкинса, лирического тенора; группу венгерских велосипедисток мадам Тароцци, поднимающихся по спирали; мистера Пэдди О'Флинн — веселого лилипута с Изумрудного острова, и ансамбль из Луизианы, игравший на банджо. В каждом перерыве между номерами Дик оборачивался к Дейзи и начинал было говорить, но конферансье всегда его перекрикивал, а зрители так громко хохотали над его шутками, что Дику оставалось только открывать и закрывать рот, словно рыба. Наконец объявили антракт.
— Мне понравились венгерские велосипедистки, Дик, — щебетала Дейзи. — А тебе?
— Да, понравились, — кивнул он. — Господи. Послушай, Дейзи…
— Да, Дик?
— М-м-м… — Дик изо всех сил пытался вспомнить все те штуки, что близнецы велели ему сказать. Что там было про ночь и небо? — Твоё лицо… — нервно произнёс Дик.
— С ним что-то случилось?
— Оно как… как луна.
— Луна?
— Нет, нет, не то. М-м-м-м…
