– в переносном смысле этого слова – Бетси МакДугал была для Алекса Енски все равно, что красная тряпка для быка. Девчонка, собственной бесшабашностью, смелостью и нахальством берущая новые и новые научные высоты, делающая удивительные открытия, была неприкрытым вызовом любому кабинетному червю от археологии, каким стал отец в последние годы.
– Дай я поправлю подушки, – вздохнул Гор. – Совсем сбились. Знаешь, а мне пришло письмо…
Гор надеялся, что новость отвлечет отца от его неприятностей. Так и случилось, но ответ Енски- старшего оказался совершенно неожиданным.
– Знаю… Я все знаю…
Гор невольно изумился. Знает? Но откуда? Неужели Голос Прогрессивного Человечество прогремел под больничным сводами? Впрочем, отчего, отчего бы и нет?
– Хочу предупредить тебя, мой мальчик, – еле слышным голосом продолжал профессор, – Она… Эта фурия, эта ламия, эта блудница филистимлянская тоже поедет в эту экспедицию.
– Бетси?!! – не поверил сын.
– Да! Ехидна самаритянская!.. Гор, сынок! Ты должен во что бы это ни стало остановить ее. Иначе это ляжет несмываемым пятном… Ох!.. На нашу… Фамилию… На весь наш род! Ох… На всю Британию! Ох!..
В животе профессора что-то заурчало, он поморщился, дернулся…
– Что с тобой, отец? – Гор присел на кровать.
– Ужасно! Я так страдаю… Но это не важно… Ты должен лететь. Завтрашним рейсом! Нет, сегодня! Не стесняйся в средствах. Ты, мой сын, можешь и должен вырвать славу этого открытия из ее алчных, грубых лап!
– Как? – не понял Гор, – Отец, я еду один? А как же ты? Кто будет присматривать за тобой?
– Ты едешь! – голос профессора вновь окреп. – Такова моя воля, как твоего отца… Твоего отца… Ох… И, я надеюсь, учителя.
«Бредит», – решил Гор.
– Поезжай и останови ее! Но не забывай о собственной безопасности. Ты едешь в дикую местность. Это Россия, которая еще совсем недавно не знала слова «демократия»…
– Украина, – уточил сын.
– Тем более! Уверен, что жизнь там еще труднее, чем в России. К тому же там, наверное, немногим теплее. Ты же знаешь этих русских! Варвары…
– Украинцев, – снова поправил Гор.
– Еще хуже! Они едят свинину сырой и бреют головы. Я ездил туда, когда Украина еще находилась за Железным Занавесом. Международный симпозиум по археологии… Ну и времечко было! Люди там настолько запуганы и задавлены властями, что даже не пили вина, это считается нарушением закона. Хуже, чем в Штатах, эти хотя бы пьют, но держат бутылку в пакетике… С тех пор, уверен, ничего не изменилось. Украина, если верить экспертам Европейского Союза, самая непьющая страна в Европе. Так что я бы рекомендовал тебе взять с собой все необходимое, в том числе и наше, английское виски. Что бы ты мог выпить за удачу в этой варварской стране. Честное слово, я знаю об обычаях древних шумеров больше, чем о привычках этих русских.
– Украинцев… – безнадежно вздохнул Гор.
– Как у них говорят, корень хрена не содержит больше сахара, чем клубень редьки. По мне так, что русские, что украинцы, что эстонцы…
– Кто?
– А! – Енски-старший махнул рукой. – Ты вообще об этом ничего не знаешь. Этнография никогда не была в числе твоих любимых предметов.
Гор согласно кивнул и подсел ближе. На глаза Алекса Енски навернулись слезы.
– Мой мальчик! Мне страшно отправлять тебя одного в это опасное путешествие. Это будет труднее, чем Индия… О-о, как я страдаю!..
Они обнялись.
– Иди! Иди мой сын! Будь достоин нашего славного рода… Иди, а то я снова расплачусь.
Гор поднялся и, сглотнув, направился к двери. Взгляд зацепился за что-то странное – на спинке кровати болталась табличка с названием болезни и какими-то цифрами. Не удержавшись, Енски-младший снял ее, в надежде узнать, чем же болен отец.
«ELUVIES VENTRIS. Острый случай» – значилось на табличке.
«Дьявол знает что, – подумал Гор выходя из палаты. – Все эти врачи больные на голову! Одно радует, эта хворь явно не угрожает жизни отца. Просто временное недомогание. Но у кого бы узнать?..»
В коридоре было пусто, только возле выхода болталась долговязая фигура доктора Петерсона.
– Простите, доктор, – обратился к нему Гор. – Вы наверняка знаток латыни. Что означает eluvies ventris? Если я конечно правильно прочитал…
– Eluvies ventris? – доктор Петерсон посмотрел на Гора, как на привидение. – Это, молодой человек, понос. Так иногда пишут на табличках, чтобы не смущать пациентов. По их же просьбе…
– П-понос? – изумленно моргнул Енски-младший. – Из-за какого-то поноса вы уложили отца в больницу?!
Доктор развел руками:
– К сожалению, ваш уважаемый отец излишне разнервничался. В таком состоянии… Только представьте себе: eluvies ventris, усугубленный психическим расстройством…
Гор представил – и все вопросы отпали. Впрочем, медицина явно ошиблась с диагнозом. На табличке следовало написать нечто совсем иное. К примеру: «BETSY MCDUGAL».
– Здравствуйте, – проговорил Гор, чувствуя непонятную робость.
Ему не раз приходилось оформлять документы в разных посольствах, но почему-то именно в украинском он чувствовал неуверенность – вероятно, из-за пронзительного, словно рентген, взгляда суровой женщины за пуленепробиваемым стеклом.
– Добрый день.
Женщина нахмурилась, словно Гор сказал нечто неприличное. На ее нагрудном бедже значилось: «Людмила».
– Цель вашей поездки? – наконец, спросила она.
– Там же все написано, – удивился Гор, но тут же понял, что этого говорить не следовало.
– Вы хотите сказать, что я читать не умею? – проскрипела дама. – Может, вы думаете, что я не способна разобрать ваши закорючки?
Молодой Енски, гордившийся своим правописанием, хотел возразить, но одного взгляда на разгневанную Людмилу было достаточно, чтобы придержать язык.
– А вы знаете, – продолжала негодовать Людмила, размахивая ни в чем не повинным заявлением о выдаче визы, – что мы имеем право отказать вам во въезде? А вы знаете, что не каждого мы можем допустить? Знаете? Отвечать! Я сказала: отвечать! Знаете или нет!
Гор согласно кивнул. Торжествующая Людмила поднялась во весь свой немалый рост, уперлась руками в стол и победно хмыкнула:
– То-то же! А теперь говорите, какова цель вашего визита? Отвечать быстро, не задумываясь!
Гор понял, что отец прав. Он попал в еще большую переделку, чем в Индии. Если бы не Бетси…
Глава четвертая
Жемчужина у моря
Шумный приморский город навалился как-то вдруг, внезапно, сразу – всей своей тяжелой, пестрой, остро пахнущей массой. Да так, что Элизабет, давно не покидавшая свою пертскую глушь, поначалу опешила. Впрочем, скоро наступила адаптация. Ей ли привыкать после шумных восточных городов типа Багдада или Каира!
…Почему пришли на ум именно эти города? А кто его знает. Каир Бетси однозначно не переносила. «Ненавижу Египет!» – передернула плечами девушка. А вот Багдад… Не оттого ли вспомнилась столица Ирака, что в последние несколько недель мисс МакДугал не расставалась с мыслями о красивом молодом англичанине с грустными глазами – Дэмпси Мелоуне, столь прославившемся своими иракскими находками и так нелепо погибшем в Германии?
– Как прошел перелет? – ворвался в ее размышления посторонний голос.
