Вереница торговых кораблей (их было семь – счастливое число, число Гермеса, дарующее удачу) везла товары из Понта в Коринф, где моряки рассчитывали на этот раз хорошо подзаработать. В отличие от прошлого раза караван хорошо охранялся, и пиратов, часто шныряющих в этих водах в поисках наживы, можно было не опасаться. Эх, будь бы раньше чуток поумнее!..
Едва заживший рубец на левом плече нестерпимо чесался, и Алкинию приходилось всё время сдерживать себя, дабы не поддаться соблазну дотронуться до почти зажившей раны. Шрам был глубоким. Пиратский нож едва не нанёс ему смертельную рану. Чуть правее к шее и…
Об этом не хотелось думать.
В тот раз удалось отбиться. Потеряв два корабля из четырёх, в порт назначения доставили лишь половину товара, и это был урок, жестокий урок, заставивший моряков усилить охрану. Теперь эта ошибка не должна была повториться. Она и не повторилась, но… Но все лежало на коленях у богов…Неладное первым почувствовал Эвмед, старый опытный кормчий, но что-либо предпринять было уже поздно.
Ни один из моряков за всю свою жизнь не видел такой страшной бури. Небо за какую-то минуту почернело, наливалось тёмным багрянцем, на горизонте, внезапно ставшим совсем близким, зловеще засверкали молнии, ветер заревел, грозя сорвать парус. Напуганные внезапной переменой погоды, люди засуетились, убирая с палубы все, что могло смыть разбушевавшейся морской волной, и закрепляя убранные вёсла.
Алкиния толкнули. Кормчий! Он что-то кричал, но голос заглушали завывания ветра. Моряки на соседних кораблях делали какие-то знаки, указывая на небо.
Море, налившись чернотой, уже бурлило.
Многие, даже самые опытные, были настолько поражены внезапно обрушившимся ненастьем, что оказались неспособными помочь своим встревоженным товарищам подготовиться к буре, в панике путаясь у них под ногами.
– Чем? – донеслось сквозь вой ветра до Алкиния. – Чем мы могли прогневить богов? Братья, это кара…
Дальнейших слов юноша уже не разобрал и даже толком и не понял, кому из снующих по палубе моряков они могли принадлежать.
Но опыт брал свое. Паруса были вовремя сняты и первый, налетевший на корабли яростный шквал, не причинил особого вреда.
– Держи! – прокричал кто-то прямо над самым ухом юноши. – Обвяжись верёвкой… Закрепи… палубе…
Он понял – и быстро оглянулся. Соленые брызги взбесившейся стихии резали глаза. Слепо тычась наугад, Алкиний принял из чьи-то рук верёвку и, опустившись на колени, привязал один из её концов к выступающему на корме медному штырю, вторым же концом он обвязал себя вокруг пояса. И вовремя! Следующий шквал был намного сильнее первого.
Протря рукой глаза, Алкиний увидел, как одного из моряков смыло за борт. На какую-то долю секунды перед его взором промелькнуло чье-то перекошенное ужасом лицо и скрюченные руки, отчаянно пытающиеся ухватиться за скользкую палубу. Бедняга не успел обвязаться верёвкой.
Корабль тряхнуло. Судно медленно заваливалось на бок.
Поскользнувшись, Алкиний упал и, распластавшись по палубе, поехал куда-то вниз. Натянувшаяся верёвка больно врезалась в спину. Чтобы не нахлебаться морской воды, юноша задержал дыхание…
Судно ещё раз качнуло, на какое-то мгновение оно выровнялось, снова приняв обычное положение…
Перед взором юноши предстала страшная картина. Буря на несколько секунд словно отступила, улеглись волны, позволяя увидеть остальные корабли каравана, крутившиеся, словно щепки в гигантской чёрной воронке водоворота.
Чем-то, не принадлежащим миру смертных, веяло от этой картины.
Корабль Алкиния был на самом краю воронки. Секунда – и всё снова закружилось в бешеном танце смерти.
Громы и молнии, казалось, обрушивались прямо на корабли. Будто кузница Гефеста грохотало чёрное ненасытное небо, в который раз доказывая ничтожество человека пред силою богов…
Следующая волна почти полностью погрузила корабль под воду, Алкиний решил, что это уже конец, но взбесившаяся стихия вытолкнула судно на поверхность, швырнув к близкому чёрному небу. Вода на мгновение схлынула, шипящей пеной уйдя за борт. Обхватив руками верёвку, обессиленный юноша резким движением подтянул себя вверх, пытаясь глотнуть воздух, но следующая волна уже рушилась на судно. Толчок в спину – и молодой эллин упал, ударившись головой о мачту.
Сознание заволокла вязкая чернота. Она была чернее разбушевавшегося неба.
Страшнее…
Очнулся Алкиний оттого, что кто-то протирал мокрой губкой его лицо – и почему-то совсем не удивился.
Первое, что он увидел, это небо – чистое, полное спокойных звёзд. Это сразу же успокоило. Что бы ни сулочилось, самое страшное позади…
Еще через мгновение он узнал того, кто склонился над ним. Эвмед! Морщинистое лицо кормчего было бледным, осунувшимся, а свет полной луны делал моряка похожим на мертвеца.
– Где мы? – спросил Алкиний, разлепляя опухшие губы.
Кормчий, запрокинув голову, посмотрел на звёзды.
– Нас снесло к левому берегу моря, – хрипло ответил он. – Это плохо, очень плохо.
Юноша привстал, пытаясь опереться о мачту, но тут же со стоном упал обратно. Спину на мгновение стянуло огненным обручем. Полыхнувшая в теле боль красным пламенем отозвалась в глазах. Дрожащей рукой Алкиний, дотронулся до правого бедра – рука была в крови.
– От верёвки, – пояснил Эвмед, по-прежнему рассматривая звёзды. – Твоя плата за спасение!
Рядом послышались голоса уцелевших. Люди постепенно приходили в себя после шторма. Не все – судя по возгласам, половины команды уже не было.
Всё случившееся казалось теперь Алкинию частью странного горячечного бреда, а сияющие звёзды над головой, вкупе с отдалёнными голосами моряков, постепенно погружали его в тяжёлый тревожный сон, где не было ни бури, ни моря, ни страха смерти, а была лишь одна тёмная зияющая пустота.
Когда, наконец, настал рассвет, команда с радостью и скорбью приветствовала уцелевшие после бури четыре судна. Двух не хватало, а вероятность того, что их отнесло в какую-нибудь в сторону, к близкому берегу, была ничтожно мала. Сгинувшие экипажи заплатили собой ненасытной морской стихии за спасение оставшихся в живых.
Запел негромкую песню сладкоголосый аэд Леодий, песню, провожая ушедших в подземное царство Аида. Кто-то пытался подпевать…
Как ни странно, но спина Алкиния почему-то больше не болела. Ощупав свое тело, юноша понял почему – пока он находился на тонкой грани сна и яви, сгорая в огне лихорадки, кто-то перевязал его тканью, пропитанной целебной мазью. Та имела резкий хвойный запах.
Теперь молодой человек смог свободно встать и, прихрамывая, подойти к борту корабля. Каково же было его удивление, когда невдалеке он увидел невдалеке землю, жёлтый песок и густой зелёный лес, начинающийся чуть в стороне от берега.
К проснувшемуся юноше подошёл Эвмед, поправляя перевязь с мечем.
– Что это за место? – Алкиний указал на сушу. – Я его никогда не видел.
– Плохо, – морщась, ответил старый моряк, – Очень плохо! Половина команды погибла, а здесь… Скверные места, о них ходит дурная молва.
– Дурная молва? – переспросил юноша. – Но где же мы?
– Левый берег Понта. Здесь обитают женщины, взявшие в руки оружие. Рассказывают, что они беспощадны ко всем чужестранцам. Надеюсь, эта напасть нас минует, иначе…
– Женщины, взявшие в руки оружие? – поразился Алкиний. – Ты, наверное, имеешь в виду амазонок. Но я никогда раньше не слышал, чтобы они жили именно в этой части Понта.
– Ты много ещё чего не слышал, – невесело усмехнулся кормчий. – Поговаривают, что попавшим к ним в плен мужчинам они вспарывают животы, а затем сжигают их на кострах. Сущее порождение тьмы! Их
