потрох куричий-то и вырвало! Он сгреб его и скорей сглотнул. Она встала, уж силы этой не стало: плюнет – слюнка бежит, харкнет – харчок не золото.
Но в силу необходимости надо выходить взамуж. Взял он ее и так зажал, и дядьков всех прихватил и заведующих. Вывел ее, бич взял: «Ну-ка, – говорит, – была девица, сделайся кобылица!» Да три раза ожгнул ее, и сделалась красная кобылица – просто загляденье!
Взял обуздал ее, обседлал, ковер в торока с бочонком, сел и принялся подергивать да поджаривать. Она не знает, куды ей ногой ступить.
Ну и поехал из этого городу брата своего Петю разыскивать.
И вот ехал-ехал, – где покормит ее, а где и не покормит ее, – и вот въехал в столичный город, где брат его Петя царствовал. И там народ стречь попадат. Он спрашиват: «Кто тут у вас царствовал?» – «Да у нас какой-то прихожий молодой человек». – «А как звать его?» – «Петра».
Петя-государь вышел на балкон и сейчас лакея: «Лакей!» – «Что такое!» – «А вот смотрю: едет на хорошей лошади, не продаст ли он ее нам?» Ну, тот сейчас – государя боялись ране – пальто в зубы, шляпу сгреб и пошел узнать. Запыхался-бежит: «Здравствуй, барин!» – «Здравствуй!» – «Не продажна ли у вас лошадка?» – «А что это, кому?» – «Да вот нашему государю». – «Эко какой у вас государь завидущий! А можно к нему заехать?» – «Пожалуйста! Вот он сам вашу лошадку посмотрит».
Приезжат, кобылицу за золото кольцо подвязал, повод крепко затянул, а Петя спустился кобылицу смотреть. И вот они поздоровались, обрадовались и друг дружку ничо не могут сказать. Петя-то не знат, что это брат, а тот-то, Санька, он знат. Ну и потом Саня все-таки сказал: «Да неужель ты, мой брат, меня не признаешь?»
Тут брат обрадовался, повел его в свой кабинет – не надо и кобылу смотреть. А кобыла – Марфида- царевна – стоит, повод весь на луке подтянутой.
И вот они разговорились тут про всю свою жизнь, похождения. Петя спрашиват: «Ну что же ты – видел Марфиду-царевну, взял ее взамуж?» – «Видел, – говорит, – и возьму!»
Ну и вот, тут они побеседовали, погуляли, говорит Саня: «Поедем, навестим родителей. Жив ли наш отец еще? А матери нашей, может, жизнь окончим, как она хотела нам жизнь окончить!»
Петя печалится: «Это ехать далеко, когда мы доедем! Ведь на это год надо!» Саня ему на то: «Это не твое дело, не печалься, как на ероплане улетим».
Пришли к кобылице. Саня выдергиват бич из-за кушака, наотмашь давай [ее] дергать: «Была кобылица – будь девица!» – три раза с приговором.
Ну, сделалась как есть девица! Стала еще в три раза красивее. Обчесал он ее.
Расстилат ковер-самолет, садит Марфиду-царевну, садит Петю, [кладет] свой бочонок, садится сам: «Ну-ка, ковер-самолет, неси туда, где наш батюшка живет!»
Прилетели туда, так неподалеку сели.
И зашли так в подходящий домик, попросились на квартирку все трое. Понятно, их приняли, угостили. «Такой-то есть у вас?» – спрашивают. «Есть», – говорят. «Приказчик такой-то у них торгует?» – «Торгует, торгует, как же. Уж старик тоже стал!»
Они так пошли к вечерку: как раз отец в лавке, приказчик, мать. Ну вот, расторговались, спрашивают: «Этот товар почем?» (Раньше не метр, аршин был.) – «Этот – семнадцать копеек аршин, этот – восемнадцать». – «Вот бы вы к нам попали, у нас такой товар пять-шесть копеек, а у вас семнадцать- восемнадцать!»
Приглашают старика-отца, и мать, и приказчика к себе в гости: «Вы не свободны будете ли завтра? Приезжайте к нам на обед».
Отец, и мать, и приказчик съездили к ним в гости, и назавтра старик приглашает к себе отгостить. Ну, там ишо гостей он назвал, – собрались все. «Ну, молодые люди, расскажите че-нибудь». Саня встает: «Да можно бы рассказать. Только вы перебивать будете. Вот если такой уговор доспем, чтоб не перебивать, можно, буду рассказывать». – «Да кто же будет перебивать?» – «Вот три лица пускай подпишутся: хозяин, приказчик и хозяйка. Пусть подпишутся, чтоб слова не перебивать!»
Ну, подписались они. Саня и принялся сыпать (вроде сызнова как бы сказка вся рассказывается!). Как дело дошло, что мать велела сыновей убить, мать-то и вскочила. «Это не может быть!» – говорит. Ну, тут-то ее и уняли: «Вы, – говорят, – подписку дали!»
«Когда повар принес эти щенячьи потроха и голову, приказчик взял с аппетитом покушать...» Приказчик вскочил: «Не может этого быть, чтоб съел щенячье мясо!» Тут его уняли: «Вы подписку дали!»
Когда как всё кончили, рассказали, отец все слушал – молчал, а как кончили, кинжал сгреб, жену заколол, а приказчика застрелил.
Остались Саня с Марфидой-царевной с отцом вместе, а Петя сел на ковер-самолет и улетел в свое царство. И жили хорошо как Петя, дак и Саня: торговал хорошо – ну, до советской республики. Советская республика пришла, все лавки уничтожила, и не знаю, жив ли, нет ли Саня, остался или убежал за границу.
Незнайко
Начинается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове на Буяне стоит бык печеный, в заду чеснок толченый; с одного боку-то режь, а с другого макай да ешь.
Жил-был купец, у него был сын; вот как начал сын подрастать да в лавках торговать – у того купца померла первая жена, и женился он на другой. Прошло несколько месяцев, стал купец собираться в чужие земли ехать, нагрузил корабли товарами и приказывает сыну хорошенько смотреть за домом и торговлю вести как следует. Просит купеческий сын: «Батюшка! Пока не уехал, поищи мое счастье». – «Сын мой любезный! – отвечает старик. – Где же я его найду?» – «Мое счастье недолго искать! Как встанешь завтра поутру, выдь за ворота и первую встречу, какая тебе попадется, купи и отдай мне». – «Хорошо, сынок!»
На другой день встал отец ранешенько; вышел за ворота, и попалась ему первая встреча – тащит мужик паршивого, ледащего жеребенка собакам на съедение. Купец ну его торговать и сторговал за рубль серебром, привел жеребенка на двор и поставил в конюшню. Спрашивает купеческий сын: «Что, батюшка, нашел мое счастье?» – «Найти-то нашел, да уж больно плохое!» – «Стало быть, так надо! Каким счастьем Господь наделил, тем и владеть буду».
Отец отправился с товарами в иные земли, а сын стал в лавке сидеть да торгом заниматься, и была у него такая привычка: идет ли в лавку, домой ли ворочается – завсегда наперед зайдет к своему жеребенку. Вот невзлюбила мачеха своего пасынка, принялась искать ворожей, как бы его извести; нашла старую ведьму, которая дала ей зелья и наказала положить под порог в то самое время, как пасынку надо будет домой прийти. Ворочаясь из лавки, купеческий сын зашел в конюшню и видит – его жеребенок стоит во слезах по щиколки; ударил он его по бедру и спрашивает: «Что, мой добрый конь, плачешь, а мне ничего не скажешь?» Отвечает жеребенок: «Ах, Иван – купеческий сын, мой любезный хозяин! Как мне не плакать? Мачеха хочет извести тебя. Есть у тебя собака; как подойдешь к дому, пусти ее наперед себя – увидишь, что будет!» Купеческий сын послушался; только собака через порог переступила – тут ее и разорвало на мелкие части.
Иван – купеческий сын и виду не подал мачехе, что ведает ее злобу; на другой день отправляется он в лавку, а мачеха к ворожее. Старуха приготовила ей другого зелья и велела положить в пойло. Вечером, идучи домой, зашел купеческий сын в конюшню – опять жеребенок стоит по щиколки во слезах; ударил его по бедру и спрашивает: «Что, мой добрый конь, плачешь, а мне ничего не скажешь?» – «Как мне не плакать, как не тужить? Слышу я великую невзгоду, хочет мачеха тебя совсем извести. Смотри, как придешь в горницу да сядешь за стол, мачеха поднесет тебе пойло в стакане – ты его не пей, а за окно вылей; сам тогда увидишь, что за окном поделается». Иван – купеческий сын то и сделал: только вылил за окно пойло, как начало землю рвать! Он и тут не сказал мачехе ни слова.
На третий день отправляется он в лавку, а мачеха опять к ворожее; старуха дала ей волшебную рубашку. Вечером, идучи из лавки, заходит купеческий сын к жеребенку и видит – стоит его добрый конь по щиколки во слезах; ударил его по бедру и сказал: «Что ты, мой добрый конь, плачешь, а мне ничего не скажешь?» – «Как мне не плакать? Хочет тебя мачеха совсем извести. Слушай же, что я скажу: как придешь домой, пошлет тебя мачеха в баню и рубашку пришлет тебе с мальчиком; ты рубашку на себя не надевай, а надень на мальчика: что тогда будет – сам увидишь!» Вот приходит купеческий сын в горницу, вышла мачеха и говорит ему: «Не хочешь ли попариться? У нас баня готова». – «Хорошо», – говорит Иван и пошел в баню; немного погодя приносит мальчик рубашку. Как скоро купеческий сын надел ее на мальчика, тот в ту же
