«Ах, – говорит Иван-царевич, – я есть хочу». – «И я!» – говорит Марья-царевна. Царь-медведь побежал за едой, а им строго наказал никуда не сходить с места. Сидят они на травке на муравке да слезы роняют. Откуда ни возьмись орел, спустился из-за облак и спрашивает: «Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами очутились вы здесь?» Они рассказали. «Хотите, я вас унесу?» – «Куда тебе! Ясный сокол брался унести, да не смог, и ты не сможешь!» – «Сокол – птица малая; я взлечу повыше его; садитесь на мои крылышки». Царевич с царевною сели; орел взмахнул крыльями и взвился еще выше. Медведь прибежал, усмотрел орла в поднебесье, ударился головой о сыру землю и опалил ему крылья. Спустил орел Ивана- царевича и Марью-царевну наземь. «А, вы опять вздумали уходить! – сказал медведь. – Вот я же вас съем!» – «Не ешь, пожалуйста; нас орел взманил! Мы будем служить тебе верой и правдою». Царь-медведь простил их в последний раз, накормил-напоил и повез дальше...
Прошло ни много ни мало времени.
«Ах, – говорит Иван-царевич, – я есть хочу». – «И я!» – говорит Марья-царевна. Царь-медведь оставил их, а сам за едой побежал. Сидят они на травке на муравке да плачут. Откуда ни возьмись бычок идет, замотал головой и спрашивает: «Иван-царевич, Марья-царевна! Вы какими судьбами здесь очутились?» Они рассказали. «Хотите, я вас унесу?» – «Куда тебе! Нас уносили птица-сокол да птица-орел, и то не смогли; ты и подавно не сможешь!» – А сами так и разливаются, едва во слезах слово вымолвят. «Птицы не унесли, а я унесу! Садитесь ко мне на спину». Они сели, бычок побежал не больно прытко. Медведь усмотрел, что царевич с царевною уходить стали, и бросился за ними в погоню. «Ах, бычок, – кричат царские дети, – медведь гонится». – «Далеко ли?» – «Нет, близко!»
Только было медведь подскочил да хотел сцапать, бычок понатужился... и залепил ему оба глаза. Побежал медведь на сине море глаза промывать, а бычок все вперед да вперед! Царь-медведь умылся да опять в погоню. «Ах, бычок! Медведь гонится». – «Далеко ли?» – «Ох, близко!» Медведь подскочил, а бычок опять понатужился... и залепил ему оба глаза. Пока медведь бегал глаза промывать, бычок все вперед да вперед! И в третий раз залепил он глаза медведю; а после того дает Ивану-царевичу гребешок да утиральник и говорит: «Коли станет нагонять царь-медведь близко, в первый раз брось гребешок, а в другой – махни утиральником».
Бычок бежит все дальше и дальше. Оглянулся Иван-царевич, а за ними царь-медведь гонится: вот-вот схватит! Взял он гребешок и бросил позадь себя – вдруг вырос, поднялся такой густой, дремучий лес, что ни птице не пролететь, ни зверю не пролезть, ни пешему не пройти, ни конному не проехать. Уж медведь грыз-грыз, насилу прогрыз себе узенькую дорожку, пробрался сквозь дремучий лес и бросился догонять; а царские дети далёко-далёко! Стал медведь нагонять их. Иван-царевич оглянулся и махнул позадь себя утиральником – вдруг сделалось огненное озеро: такое широкое-широкое! Волна огненная из края в край бьет. Царь-медведь постоял, постоял на берегу и поворотил домой; а бычок с Иваном-царевичем да с Марьей-царевной прибежал на полянку.
На той на полянке стоял большой славный дом. «Вот вам дом! – сказал бычок. – Живите – не тужите. А на дворе приготовьте сейчас костер, зарежьте меня да на том костре и сожгите». – «Ах! – говорят царские дети. – Зачем тебя резать? Лучше живи с нами; мы за тобой будем ухаживать, станем тебя кормить свежею травою, поить ключевой водою». – «Нет, сожгите меня, а пепел посейте на трех грядках: на одной грядке выскочит конь, на другой собачка, а на третьей вырастет яблонька; на том коню езди ты, Иван-царевич, а с тою собачкой ходи на охоту». Так все и сделалось.
Вот как-то вздумал Иван-царевич поехать на охоту; попрощался с сестрицею, сел на коня и поехал в лес; убил гуся, убил утку да поймал живого волчонка и привез домой. Видит царевич, что охота идет ему в руку, и опять поехал, настрелял всякой птицы и поймал живого медвежонка. В третий раз собрался Иван- царевич на охоту, а собачку позабыл с собой взять. Тем временем Марьяцаревна пошла белье мыть. Идет она, а на другой стороне огненного озера прилетел к берегу шестиглавый змей, перекинулся красавцем, увидал царевну и так сладко говорит: «Здравствуй, красная девица!» – «Здравствуй, добрый молодец!» – «Я слышал от старых людей, что в прежнее время этого озера не бывало; если б через него да был перекинут высокий мост – я бы перешел на ту сторону и женился на тебе». – «Постой! Мост сейчас будет», – отвечала ему Марья-царевна и бросила утиральник: в ту ж минуту утиральник дугою раскинулся и повис через озеро высоким, красивым мостом. Змей перешел по мосту, перекинулся в прежний вид, собачку Ивана-царевича запер на замок, а ключ в озеро забросил; после того схватил и унес царевну.
Приезжает Иван-царевич с охоты – сестры нет, собачка взаперти воет; увидал мост через озеро и говорит: «Верно, змей унес мою сестрицу!» Пошел разыскивать. Шел-шел, в чистом поле стоит хатка на курьих лапках, на собачьих пятках. «Хатка, хатка, повернись к лесу задом, ко мне передом». Хатка повернулась; Иван-царевич вошел, а в хатке лежит Баба-Яга, костяная нога из угла в угол, нос в потолок врос. «Фу-фу! – говорит она. – Доселе русского духа не слыхать было, а нынче русский дух во-очью проявляется, в нос бросается! Почто пришел, Иван-царевич?» – «Да если б ты моему горю пособила!» – «А какое твое горе?» Царевич рассказал ей. «Ну ступай же домой; у тебя на дворе есть яблонька, сломи с нее три зеленых прутика, сплети вместе и там, где собачка заперта, ударь ими по замку: замок тотчас разлетится на мелкие части. Тогда смело на змея иди, не устоит супротив тебя».
Иван-царевич воротился домой, освободил собачку – выбежала она злая-злая! Взял еще с собой волчонка да медвежонка и отправился на змея. Звери бросились на него и разорвали в клочки.
А Иван-царевич взял Марью-царевну, и стали они жить-поживать, добра наживать.
Чудесная дудка
Жили-были старик со старухой. У них было три дочери. Поехал отец на базар и говорит: «Дочери мои умны, дочери мои разумны, чего мне вам купить?» Большая говорит: «Купи мне платочек». Середня говорит: «Купи мне рукавички!» А меньшая говорит: «Купи мне красненький кубчик». Поехал отец на базар, купил большой дочери платочек, средней – рукавички, а третьей дочери – красненький кубчик.
Приходит теплое лето, поспели в бору ягодки; сбираются все три дочери по ягодки. Берут две старших по блюдечку, а малая взяла красненький кубчик.
Пошли, набрали по посудке. У большой-то есть нельзя, у средней-то в рот не возьмешь – подавишься да прочь уйдешь, а у малой-то любёхонько, больно краснёхонько!
Раз сходили, во второй пошли.
Вот большая-то сестра средней и говорит: «Давай-ка, сестрица, малую-то сестру убьем, ягодки себе возьмем!» Убили и схоронили; кубчик разбили, а красные ягодки домой понесли. Тятенька спрашивает: «Где же у вас малая сестра?» Сказывают они, что в лесу далеко ушла.
Нынче ждать да пождать – без вести пропала и теперь нет! Нельзя ей домой прийти: в земле зарытая лежит; на могиле дягилек растет, на вершиночке цветочек цветет.
Той большой дорогой едет барин-дворянин, на цветочек поглядел, слез с повозки и срезал цветочек, сделал из него дудочку, взыграл на ней; полились у него из глаз слезы; не дудочка дудит, девица словами говорит:
Барин изумился: «На-ка, кучер, поиграй!» Стал кучер играть; дудочка стала громче кричать:
Сели, поехали. Приехали в село, подъехали ко двору. «Хозяин, пусти ночевать!» Хозяин их ночевать пустил; въехали они, убрали коней, взошли в горницу. Стали ужин собирать, поужинали. Проезжий и говорит: «А после хлеба-соли нельзя ли, хозяин, в дудочку поиграть?» – «Поиграй», – говорит. Вот барин и заиграл:
