— Подождите минуту! — сказал Лиггит. — Я принимаю это предложение. Отдаю за тридцать пять. Игрок не сводил глаз с высокого человека.
— Я сказал вам, — произнес он ровным голосом, — что я…
Игрок этот на самом деле не был тем, что мы понимаем под словом «игрок», то есть азартный, рисковый человек. Он играл краплеными картами и костями с грузиком внутри, а когда пускал в ход револьвер, тоже предпочитал не рисковать… Внезапно у него в мозгу предупреждающе и тревожно звякну л колокольчик. Этот здоровенный парень слишком уверен, слишком ко всему готов… и не волнуется. Ни капли…
— Отдайте ему тридцать пять долларов, — сказал картежник, — и продолжим игру.
Высокий человек полез в карман, а игрок схватился за свой револьвер. По обычным представлениям, его попытка должна была принести успех. Он видел у высокого единственный револьвер, в кобуре, а правая рука его находилась в кармане.
Но незнакомец выхватил револьвер и выстрелил… выхватил револьвер из-за пояса левой рукой и выстрелил игроку в третью пуговицу жилета.
Мгновенно наступила тишина, пропитанная едким запахом порохового дыма. Лиггит, с болезненно- бледным лицом, медленно отодвинулся от стола.
— Я пойду, — сказал он. — Думаю, лучше я пойду…
— Подождите. — Высокий человек положил на стол тридцать пять долларов.
— Прошу написать купчую на рыже-чалую лошадь с одним белым чулком и открытым снизу клеймом в виде буквы «А» под двускатной крышей — «Открытое стропило А».
— Но игра окончена. Мне уже не надо продавать лошадь.
— Вы согласились. Вы приняли мое предложение. — Высокий обвел взглядом помещение. — Прошу всех быть свидетелями. Он принял мое предложение, не так ли?
Свидетели были единодушны. Лиггит озирался кругом, обливаясь потом. Потом неохотно написал купчую и забрал тридцать пять долларов.
— Лошадь стоит намного больше, — пытался спорить он.
— Стоит, — согласился высокий человек. — Я вам советую, поскольку игра прервана и никто не знает, как она обернулась бы дальше, забрать половину того, что лежит на столе.
Тут у второго шулера прорезался голос.
— Черта с два! — сказал он. — Я все честно выиграл! Я…
Улыбка высокого не была приятной.
— Дружок, — сказал он, — мой тебе совет — удовлетвориться этим. Если ты возьмешь половину банка, этого тебе хватит на дорогу, и это гораздо больше, чем ты заслуживаешь. И не заставляй меня читать из Библии над твоим трупом. Ты даже не особенно ловок в том, что тут проделывал, так что будь и этим доволен.
Игрок осторожно опустился на стул.
— Ладно, — сказал он Лиггиту, — подолам так пополам.
Тем временем вошел конюх и остановился в дверях.
— Я переложил ваше седло на чалую. А вашу лошадь я подержу у себя, пока вы не вернетесь.
— Спасибо.
Высокий человек посмотрел, как Лиггит и второй игрок делят то, что было на столе, потом повернулся и вышел, мягко позванивая шпорами.
После его ухода в помещении стало тихо, наконец игрок перевел дух. Посмотрел на конюха.
— Вы знакомы с этим человеком?
— Нет, сэр, но мне приходилось видеть его раньше. Пару раз я его видел. Это был Логан Сакетт.
Игрок посмотрел себе на руки — они дрожали. Потом перевел взгляд на тело напарника.
— Ох и дурак же ты! — тихо сказал он. — Бедный, Богом проклятый дурак…
Удаляющийся стук копыт растаял в тишине, потом из-за стойки выбрался бармен.
— Джим, — сказал он конюху, — бери его за ноги.
Глава 13
Погода изменилась, стало жарко, и ехать с подветренной стороны от гурта стало сущей пыткой — от животных волнами накатывало тепло. Никому не хотелось наслаждаться этим долго, и мне не больше других.
Почти все время мы с Шэдоу по очереди ехали вожатыми, потому что только мы знали дорогу. Это была нелегкая работа. С наступлением жары животные стали раздражительными, идти они не хотели, а если уж шли, то не хотели идти куда следует.
Они видели горы неподалеку и хотели отлежаться в каком-нибудь тенистом каньоне возле проточной воды; я и сам бы не прочь так, но необходимость заставляла продолжать путь.
Индейцы, которые следовали за нами вдоль обрывов Меса-Верде, исчезли. Может, они добрались до такого места, где уже было невозможно ехать вдоль обрыва, а может, у них что-то другое было на уме. Я изо всех сил надеялся, что они не собираются напасть. По такой жаре только драться не хватало.
Дорога впереди немного сужалась, а дальше снова расширялась, к северу и к югу от нее местность была изрезана холмами и оврагами, а впереди лежала река Манкос. Я остановил коня, пропуская гурт мимо себя и ожидая, пока подъедет Пармали.
В первый раз я увидел его покрытым пылью. Но самую малость. Он придержал лошадь, мы дали стаду пройти, а потом он сказал:
— Мы их еще будем поить по эту сторону Манкоса? Ты как будто говорил, что здесь есть ручей…
— Если он не пересох.
— Ну, если пересох, тогда придется ждать до Манкоса.,. Смотри!
У Пармали была винтовка в руке, и он поднял ее, показывая на что-то. Это приближались индейцы, спускались по склону с Меса-Верде… да нет, это не военный отряд. Их всего семеро… нет, вон и восьмой.
Это был Пороховое Лицо.
— Не беспокойся, — сказал я Пармали. — Это те индейцы, которых я нанял.
Пороховое Лицо остановился, остальные собрались вокруг него. Двое из них были совсем мальчишки, лет по четырнадцать, не больше.
— Мы пришли работать, если тебе нужно.
Я начал было приветствовать их как положено, но тут у меня появилось какое-то предчувствие.
— Пороховое Лицо, — сказал я, — вы нам больше поможете, если до ночи будете держаться в стороне. По-моему, — добавил я, — кто-то хочет разогнать наш скот, а потом украсть его. Когда мы остановимся на ночь, три человека будут сторожить стадо, а потом, когда пройдет половина ночи, они лягут спать, а трое других выедут им на смену. Я хочу, чтобы вы сейчас спрятались, а ночью проехали и помогли охранять стадо.
Я подумал и добавил еще:
— Стадо — это мясо на зиму для вас, как и для нас, и еще на много зим. Если скот угонят, мне нечем будет кормить вас.
— Мы следить, — сказал он. — Ты ехать.
Они растаяли как дым, не оставив после себя ничего, кроме россыпи следов. Любой, кто наблюдал за этим со стороны, решил бы, что они пытались выклянчить бычка, а мы их прогнали.
Мы остановили стадо на ночь у небольшого ручейка милях в пяти к западу от Манкоса. Вокруг было много хорошей травы. Коровы попаслись вдоволь, потом легли. Пармали, Мансон и Тайлеры, два брата, выехали на первую ночную стражу, а мне, Нику Шэдоу и метису Чарли Фарнуму досталась вторая.
Была одна из тех тихих, прекрасных ночей, когда треск сломанной веточки можно услышать за полмили. Но я ничего не слышал. Я устал как собака, мне хотелось искупаться, и был такой голодный, что никак не мог оторваться от еды. Наконец я отошел в сторону, забрался под теплое одеяло и мгновенно уснул.
В час ночи меня разбудил Пармали.
— Нам один час осталось дежурить, — сказал он, — пока все тихо. Поднимается ветер, так что будьте повнимательнее.
