Росситер сидел и слушал, не говоря ни слова и не пропуская ни слова.
Он был не дурак и слышал всякие разговоры, которые ходили по округе. Да и факты были вполне очевидные. Мы, Сакетты, пригнали сюда скот, большое стадо и хороших пород, и проявляли явные намерения поселиться здесь.
А Данны срубили пару хижин, но больше ничего не делали, никаких усилий не прилагали, чтобы обустроить свою землю.
— Мы собираемся строиться, — говорил я Мег, — и на «постройку амбара'[22] весь здешний люд соберем. — Мы, Сакетты, здорово поем… я не про себя говорю, я в этом не силен, разве что сам для себя пою, когда еду на спокойной лошади… но остальные — будь здоров! Предки наши были валлийцы и ирландцы, и мы привезли любовь к песням с собой. Мы будем праздновать «постройку амбара», новоселье — и петь. Среди нас и скрипачи есть, мы любим весело провести время. Ну, сам-то я человек скучный, серьезный, я и двоюродный брат мой, Тайлер, я бы сказал, но вот Галлоуэй — он весельчак, настоящий весельчак!
— Я так люблю вечеринки! — сказала Мег. — Но, сколько мы здесь, еще никто ничего не устраивал. Думаю, тут просто слишком мало людей.
— Мэм, на западных вечеринках недостатка в народе не бывает. Я видел, как ковбои приезжали за шестьдесят-семьдесят миль, только чтобы поглядеть на хорошенькую девушку, не говоря уж о том, чтобы потанцевать с ней, а вы, мэм, уж конечно самая хорошенькая!
Ну, я ведь уже признал, что не мастак говорить девчонкам всякое такое. У меня язык не очень-то подвешен, и вообще, но когда я там сидел напротив этого Верна Хадди и успел уже малость проехаться насчет его, я вдруг как-то развязался, и язык у меня заработал, как у Галлоуэя или еще кого. Может, это я от возбуждения. Я, бывало, пускал в ход оружие, но мне никогда не случалось выследить человека и хладнокровно его пристрелить. Я пускал его в ход, чтобы защитить свою жизнь или имущество и когда меня к этому принуждали. А мистер Хадди, как мне кажется, вряд ли способен встретиться с человеком лицом к лицу.
Мег выглядела удивленной и довольной, но, кажется, поверить не могла, что это я тут сижу и такие разговоры разговариваю. Да я и сам не очень-то верил.
— Приятно, что сюда приезжают новые люди, мистер Хаддл, — сказал я. — Очень тут нужны такие люди, которые могли бы помочь обустроить эти места, сделать их поудобнее для жизни. Я предвижу такие времена, когда у нас тут появятся школы, церкви и приюты. Я полагаю, вы горноразведчик, старатель?
— Нет, — Верн Хадди поднял взгляд и посмотрел мне прямо в глаза. — Я собираюсь войти в скотоводческое дело.
— Ну и шутник, — бодро так говорю, — а я-то принял его за старателя! Он сегодня облазил всю Лысую гору, расшибался об скалы, ломился через кусты… Конечно, он что-то искал, и, конечно, не скот.
Ел он что-то безо всякого аппетита, а у меня аппетит просто разыгрался. Мег действительно умела готовить, она прямо молодчина была в этом деле, и я отдавал должное ее стряпне.
После ужина Хадди поднялся.
— Прошу меня извинить, но я должен вас покинуть. Он был малость скованный и здорово сердитый.
— Тогда, думаю, мне тоже лучше уйти. — Я глянул на Мег. — Знаете, мэм, тут, случалось, постреливали в темноте, вот я и думаю, что будет лучше, если мы поедем вместе. Никто не захочет начать стрельбу по двоим сразу.
— О! — Она была разочарована. — Вам необходимо уйти?
— Мистер Хадди может остаться, если желает, — вежливо говорю я. — А мне пора уже отправляться в путь.
Он, конечно, вовсе не хотел оставаться тут после моего ухода и дать мне возможность устроить на него засаду где-то по дороге или выследить, куда он там собирается. Так что мы вышли вместе.
Росситер и Мег пошли нас проводить. Он пожал мне руку.
— Рад был повидать тебя, Сакетт, — сказал он. — Заезжай в любое время.
А на Хадди только глянул.
— Спокойной ночи, мистер Хаддл, — сказал он, и я хихикнул про себя. А потом они с Мег ушли в дом. Верн Хадди развернул лошадь и потянулся к револьверу. Но моя пушка уже глядела прямо на него.
— Умерьте пыл, мистер Хаддл, — сказал я, — существует же обычная вежливость. Никогда не стреляйте в кого-нибудь во дворе у человека, который вас только что принимал.
Я настолько быстрее выхватил револьвер, что он даже не успел откинуть полу пиджака, чтоб добраться до кобуры; я знаю, он думал, что я собираюсь убить его, — сам-то он точно меня убил бы.
— А теперь поезжай-ка впереди меня и не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость!
Он ехал спокойно, пока мы не приблизились к первому повороту дороги, а потом вдруг резко свернул и понесся вскачь.
И я дал ему уйти.
Мы-то с ним знали, что творится, оба, и знали, что по-настоящему нам придется помериться силами завтра, в горах.
Ехать дальше по этой тропе, где он, может, уже залег в засаду на меня, это было бы чистое безумие, так что я свернул в сторону. Была там заброшенная тропиночка, которая вела в горы и выходила чуть в стороне от Голодного ручья, вот по ней я и поехал.
Только когда я забрался уже далеко в скалы, до меня дошло, что верховья Голодного ручья — это как раз то самое место, где, по словам Ника Шэдоу, спрятано золото и алмазы.
Глава 17
Когда Логан Сакетт приехал обратно в Шалако после сенокоса, салун Берглунда щеголял новой вывеской — «Дочь Золотого Искателя», изображавшей щедро одаренную природой молодую леди в огненно-красном платье и с серьгами-кольцами в ушах.
Берглунд стоял статуей, любуясь вывеской.
— Да, — сказал он, — вот произведение искусства!
— И кто же живописец?
— Он еще спрашивает! Я живописец. Пат Берглунд! Логан внимательно изучал вывеску.
— Вам бы стоило взять еще несколько уроков, — сказал он, — я имею в виду
— не в живописи.
Они вошли внутрь, и Берглунд выставил бутылку пива. Несмотря на то, что год близился к концу, день был жаркий. А пиво было холодное.
— И как это швед ухитрился обзавестись имечком Пат? — поинтересовался Логан.
— У меня мать была ирландка. Меня назвали в честь ее брата, который служил полисменом в Бостоне. И глянул на Сакетта.
— А вас в честь кого назвали? В честь ягоды?[23]
— В честь проповедника… разъездного проповедника. Он подарил мне молитвенник на крестины.
— Вы его когда-нибудь читали?
— А как же, все молитвы знаю. Беда в том, что я их нечасто пускаю в ход. А Библию могу цитировать целыми главами. Моя мамаша была первый человек на молитвенных собраниях.
— Вы приехали в город один?
— А почему бы и нет? Мне никакой подмоги не надо.
— Может, и надо. Вон Данны подъезжают… Логан Сакетт выглянул в окно, потом вылил в стакан остаток пива.
— Да их всего пятеро или шестеро. Не стоит портить забаву, Галлоуэя сюда звать…
— Ну, вы не совсем один, — сказал Берглунд. — Я только что видел Ника Шэдоу, он в лавку зашел.
Бак Данн слез с лошади. Олли Хаммер медленно огляделся по сторонам, потом тоже спустился на землю. Логан отхлебнул пива.
— Берглунд, если у тебя в заведении есть что-нибудь такое, что ты не хотел бы видеть разбитым вдребезги, так прибери с глаз долой. У меня такая мысль возникла, что эти Данны ищут приключений.
Первым в дверях появился Жестяная Кружка Хоун. Он увидел Логана Сакетта и остановился как вкопанный.
