— Не слезай, Том, — сказал я Уоткинсу. — Проедем чуть дальше по дороге. Там полно травы, думаю, наших лошадок такая кормежка устроит.
Трактирщик увидел, что его пенсы уплывают, и расстроился.
— Эй-эй, не торопитесь вы так! — запротестовал он. — Может, удастся найти малость зерна.
— Ну так найди, — сказал я, — и чистку тоже поищи. Я заплачу за все, что получу, но учти, если я за что должен платить, так я сперва это получу.
Нет, я ему определенно был не по вкусу. Глаза его смотрели сурово и уверенно, но меня одолевала мысль о постели и теплом ужине, а не только о том, что надо ехать дальше по дороге навстречу всему, что ожидает нас впереди.
Я толкнул дверь, за ней оказалась общая комната гостиницы. Навстречу нам вышла женщина, вытирая руки о фартук; лицо у нее было приятное.
— Место для сна, — сказал я, — и что-нибудь поесть.
Она жестом пригласила нас к столу.
— Садитесь. Есть мясо и хлеб.
Хлеб оказался хорош — свежеиспеченный и вкусный. Да и мясо было не хуже. Чем бы еще ни занимался этот человек, но жил он неплохо. С такой пищей на столе не с чего ему быть ворчливым.
Он вошел в комнату, хлебнул эля и сел за другой стол. Отпил еще глоток, потом пристально посмотрел на нас. Наконец спросил:
— Издалека едете?
— Достаточно издалека, чтобы проголодаться, — ответил я.
— Из Лондона?
— Из Лондона? Еще чего! — фыркнул я. После добавил мрачным тоном: — Не люблю городов. Я человек деревенский.
Явно видно было, что ему не по нраву чужаки. Интересно, тут просто так заведено или есть у него и другая причина?
Он перевел глаза на Тома.
— А ты похож на человека с моря, — заметил он.
— Ага, — отозвался Том, — приходилось там бывать.
— Мне тоже, — вздохнул он. И, к нашему удивлению, продолжил: — В плавании с Гаукинсом я неплохо поправил свои дела, так что смог бросить море и вернуться сюда, в места, где родился. Теперь у меня есть гостиница, несколько коров и свиней и кусок собственной земли вон в той стороне, — он мотнул головой. — Это надежней, чем море.
Он отхлебнул еще пару глотков из кружки.
— Но мне нравилось море, здорово нравилось, а Гаукинс был человек что надо. Никакая беда не заставила бы его показать тревогу.
Мне пришла в голову внезапная мысль.
— А ты не знал Дэвида Инграма?
Он повернулся и бросил на меня резкий взгляд.
— Знал. А он что, тебе друг или что?
— Нет, я его не знаю, — сказал я, — но отдал бы золотую монету, чтобы поговорить с ним. Он совершил переход, о котором я бы с удовольствием послушал.
Он хмыкнул.
— Послушать его — проще простого. Он больше ни о чем не говорит. Браун — вот это был человек. Он все это видел, но языком болтать не спешил.
— От земель Мексики до Новой Шотландии[13] идти далеко. Хватило времени посмотреть на то, чего не видел прежде ни один белый человек.
Он взял свой эль и пересел за наш стол. Поставил кружку и наклонился вперед.
— Инграм был дураком, — сказал он. — По мне, так он всегда был дураком, хоть находились такие, что очень высоко его ставили. В море он был неплох, только язык у него без костей. От Брауна толку больше было.
Он вышел в другую комнату и вернулся с листом пергамента.
— Видите? Это он для меня нарисовал. На следующий год после того, как вернулся. Сейчас-то он уже покойник, но вот это он нарисовал своей собственной рукой.
Он показал на то место, где был изображен берег Мексиканского залива.
— Они шли оттуда вдоль берега, все больше по ночам, чтобы не попасться индейцам, почти все время. Переправились через большую реку вот тут, — он положил ладонь на нужное место, — на плоту, который сами построили. Он вот здесь причалил. Видели большие курганы… потом шли на норд-тень-ост[14].
Я следил за его рукой.
— Вот тут, — его палец уткнулся в точку почти на полпути вверх по реке и к востоку от нее. — Вот точно на этом месте они нашли самую прекрасную землю под небесами. Здоровенные быки, лохматые, бродят среди травы по колено. И речки текут с гор…
— С гор?
— Ага… с гор на востоке. Они нашли путь через эти горы, только, я так понял, намного дальше к северу.
Пергамент лежал на столе перед нами, и я неотрывно глядел на него, долго, все время, пока он говорил. Выходит, этот Браун побывал за голубыми горами, о которых я слышал. Он видел волшебную страну и великие реки. Мне не было нужды копировать лежащий передо мной лист — он и без того врезался мне в память.
Глава четвертая
Мы ехали на запад.
Однако вскоре стали забирать к югу, в те места, о которых я ничего не знал. Тут преимущество оказалось на стороне Тома, ибо он ездил в Бристоль этой дорогой, и даже в Корнуолл.
— Чудной они тут народ, — заметил он, имея в виду местных крестьян. — Некоторые — прекрасные люди, приветливо встречают путника, зато другие для него ничего не найдут, даже словечка. Можно бы подумать, что они должны быть любопытны, расспрашивать о новостях — ну так ничего подобного! Им вполне хватает того, что вокруг них делается. А все же с этим понемногу меняется, — продолжал он. — Двадцать лет назад куда хуже было, но теперь, с Дрейком, Гаукинсом и всеми разговорами о них, много кто из деревенского люда наслышан о происходящем не меньше, чем лондонцы.
Через некоторое время наш курс изменился к югу. В мыслях моих было только робкое начало плана, одна деталь, о которой упоминал отец в своих диковинных рассказах, хоть ни разу он не говорил ничего просто так, без смысла и цели. Уж слишком долго он прожил среди войн и бунтов, чтобы думать, что такие дела больше никогда не повторятся, а потому знал: бывают времена, когда человеку необходимо найти убежище. Вот с этим на уме он и рассказывал мне о разных потаенных местах — пещерах, руинах, бухточках — всевозможных местах, куда может кинуться человек, когда надо спрятаться.
Когда я сказал Питеру, чтобы передал на корабль указание подобрать меня у Портлендского мыса, я думал именно о таком месте, ибо на обращенной к морю стороне острова Портленд имеется грот, о котором мало кому известно, достаточно большая пещера, где можно спрятать приличного размера судно — как оно и бывало при всяких оказиях.
Даже местные рыбаки мало что знают об этом гроте. Хоть некоторые и видели черный зев пещеры, у них хватало занятий получше, чем рыскать там среди опасных скал. Если я туда доберусь, то смогу отсидеться вдали от чужих глаз, пока у берега не появится мой корабль. А тогда — быстрый рывок, и если повезет, мы попадем на борт незамеченными.
Том много болтал, пока мы ехали, но я слушал его вполуха, ибо чутье мне подсказывало, что нас ожидают беспокойные времена. Если и в самом деле поверили, что я нашел погибшее сокровище короля Джона, то искать нас будут по всей Англии. Разошлют всадников во все порты и города и тем вынудят нас держаться укромных путей. Ну, мы это и так делаем.
На следующий вечер мы остановились в какой-то деревне и купили сыру, хлеба и эля. Потом оказались в лачуге лесорубов в Памберском лесу, развели в очаге небольшой огонь и устроились спать на полу,
