прислушивался. Кеокотаа, казалось, спал, но о нем никогда ничего нельзя было сказать наверняка.
В нашем костре осталось всего несколько угольков, каноэ лежало вверх дном на берегу, оружие каждый держал при себе.
Больше я не уловил никаких посторонних звуков, однако что-то меня разбудило!
Настало утро. Кеокотаа ничего на сказал. Слышал ли он ночью этот звук? Посчитал ли важным? Или он его ожидал? А что, если поблизости другие кикапу? И я промолчал о том, что слышал.
Утро выдалось спокойное, ясное. До Хиваси оставалось уже недалеко. Здесь могло быть много индейцев. И прежде чем спустить каноэ, мы внимательно оглядели реку.
— Какая дичь водится дальше к западу? — спросил я у Кеокотаа.
Он пожал плечами:
— Такая же, как и тут. Олени. Много бизонов. Больше, чем здесь. Медведи, очень большие медведи. Есть медведь с серебряной шерстью, почти такой же огромный, как маленький бизон.
— Медведь? Большой, как бизон?
— Не такой большой. Почти. У него на спине горб, и его трудно убить. Увидишь такого медведя — уходи, пока он не заметил тебя. Он очень злобный. — Индеец опустил свое весло в воду, каноэ обогнуло камень, и Кеокотаа добавил: — Есть зверь большой, как медведь, может, даже огромнее. Он желтый, шерсть длинная, очень мощные когти. Он роет все кругом. Еще есть зверь — великан, много мяса. У него длинный нос и два копья.
— Два копья? Зверь с копьями?
Кеокотаа изобразил руками длинный хобот и два изогнутых бивня. Слон? Здесь?! Я никогда не видел слонов, но Саким рисовал его, а моему отцу, кажется, одного слона показывали в Англии.
— Нет, — покачал я головой. — Здесь не может быть.
— Я тебе говорю! — Кеокотаа вдруг сделался очень важным. — Я видел только один раз. Давно. Я знаю старика, который много раз охотился на него. Он большой, очень большой зверь. Много шерсти.
Он мне лгал.
Я знал о слонах. У них нет шерсти. Только кое-где короткая жесткая щетина.
— Такое животное есть, но оно здесь не живет.
Сделать столь безапелляционное заявление оказалось ошибкой с моей стороны.
— Оно живет! — Голос Кеокотаа звучал жестко. — Я видел его!
После этого он молчал несколько часов подряд, и я понял, что очень обидел его.
Идея о слоне выглядела абсурдной, однако откуда Кеокотаа мог знать о таком животном? От английского друга? Но зачем тогда ему врать?
Дважды мы видели индейцев на берегу, а один раз нас попыталось догнать каноэ, но оно оказалось не чета нашему, и мы оставили его далеко позади.
Вдруг Кеокотаа указал рукой вперед.
Огромная масса земли будто перегородила реку.
— Хиваси! — объявил он.
И сразу же как по команде в широкую реку вылетели два каноэ, в каждом — по четыре гребца. Сделав несколько взмахов веслами, они догнали нас и поплыли с двух сторон.
— Чероки, — сказал я Кеокотаа. — Спокойно!
Лицо индейца стало похожим на застывшую маску.
Глава 5
Они шли рядом с оружием наготове. Попытка уйти означала бы для нас смерть. Сражаться? Силы слишком неравны. Но у меня были друзья среди чероки, живших в горах. Я мог найти друзей и здесь.
Мы торговали с чероки на Стреляющем ручье, а также привозили товары в их поселения к югу и востоку от нас. Они наверняка знали о Барнабасе. Его имя стало легендой. Кин и Янс часто посещали деревни и имели там много друзей. Они охотились вместе с чероки и выходили с ними на тропу войны. Особенно индейцы любили Янса, моего неукротимого, шумного, отчаянного брата, обладавшего необычайной силой и неувядающим чувством юмора. О чероки, живущих среди холмов, до нас доходили только слухи.
Откуда же им знать обо мне, Тихом? Обо мне, который, пробираясь сквозь заросли лавров, стоял на опушке один, любуясь рассветом?
— Спокойно! — предупредил я кикапу.
— Они враги! Я их не боюсь!
— Я верю, что ты их не боишься, и они тебя тоже, но если хочешь остаться в живых, успокойся и доверься мне. Я им не враг, и они должны понять это.
— Ты боишься?
— Если ты пойдешь со мной, то увидишь, боюсь ли я, но, если позволит их поведение, я буду человеком мира. Между мной и чероки нет наследственной вражды.
— Дело не во вражде. Скальп есть скальп.
Мой друг кикапу был не глуп, но выбора у нас не осталось. Дружба краснокожего основывается на несколько иных принципах, чем наша, хотя есть точка, где отдельные пути и верования совпадают. Находясь среди незнакомых людей, следует быть осторожным и не слишком доверчивым.
До берега нас довели под конвоем, а когда все каноэ стояли на берегу, один из тех, кто захватил нас в плен, протянул руку к моему луку. Их деревня находилась рядом.
Отведя лук назад, я пристально посмотрел индейцу в глаза и сказал:
— Я — друг. Я — Сэкетт.
Воин отдернул руку.
— Сэкетт! — воскликнул он.
, — Он — Сэк-етт, — сказал другой. — У него лицо Сэк-етта.
— Я не знаю его, — произнес третий. — И не видел его.
— Мы пришли как друзья, чтобы выкурить трубку с чероки. Затем мы пойдем к Великой реке и дальше.
Один из чероки показал на Кеокотаа:
— Он кикапу. Почему ты с нашим врагом?
— Когда он со мной, он не враг чероки. Он великий путешественник. Мы идем за Великую реку вместе. Возможно, мы пойдем в Далекие Земли.
— Это мертвые земли. Там нет воды. Трава коричневая и старая, реки не текут.
— Я найду воду. Моя магия сильна. Для меня эта земля не будет пустой.
Воин, который сказал, что у меня лицо Сэкетта, заговорил снова:
— Я знаю его. Он обладает сильной магией.
Они стояли немного поодаль от меня. Я понятия не имел, что они знали обо мне, но времени для расспросов не осталось.
— Я пойду в вашу деревню и выкурю трубку с вашими вождями. Я сяду рядом с вашим колдуном. Когда я с вами, моя магия — ваша магия.
Люди, вышедшие из деревни, расступались перед нами. Нас провели через ворота. За прочной изгородью стояло несколько вигвамов, крытых корой. Перед одним из них на бизоньей шкуре, скрестив ноги, сидел старик.
Он взглянул снизу вверх на меня, а затем жестом указал, чтобы и мы сели. Мы устроились напротив него, он взял трубку, затянулся и передал ее мне. Я затянулся, выпустил дым, а затем передал кикапу, тот взял ее, закурил и вернул трубку мне.
Мне показалось, что в глазах старика мелькнула хитринка и удивление.
— Ты — Сэк-етт?
— Да.
Старик рассматривал мою одежду, мой лук. Затем его взгляд остановился на двух чехлах, прикрепленных к поясу.
— Что это? — спросил он.
— Голоса грома, — ответил я, — убивают на расстоянии.
Первый чероки протянул руку:
