– Да? Все пацаны говорят, что вы клево играете.
– Серьезно? – заинтересовался, наконец, разговором Пол. – Ну ладно, если хочешь, возьму.
– Тогда читай.
Майкл снова щелкнул выключателем, и свет зажегся.
Они засмеялись, посмотрев друг на друга.
– Все-таки ты – урод, – сказал Пол. – Один пойдешь или с девочкой?
Иногда Джон брал в «Касбу» Синтию. Но ей там зачастую было одиноко. То он торчал на сцене, то, сидя рядом, всячески подчеркивал свою независимость. Он считал, что статус «почти семейного человека» плохо повлияет на его имидж.
У Пита Беста такого комплекса не было, и в эти моменты он вовсю волочился за ней. Синтия была рада, что хоть кто-то уделяет ей внимание и, зная, конечно же, меру, отвечала на его ухаживания.
Расплата наступала дома.
– Ты мечтаешь выйти замуж, – говорил Джон, – в чем же дело? Пит – отличная пара для тебя!
– Джон, перестань, – пыталась она успокоить его.
– Что перестань?! Вы прекрасно смотритесь! Ты будешь варить ему суп. Мелкобуржуазный гороховый суп! А он будет читать газету. И пердеть!
– Ты невыносим!
– Вот-вот. А он – очень даже выносим! И такой симпатичный!
– Если ты так этого хочешь, я ухожу домой, – заявила Синтия и принялась собирать свои вещи.
– Домой?! Если бы домой! Знаю я, куда ты пойдешь!
Синтия бросила сумку на пол и села на стул.
– Все-таки ты – идиот, – сказала она, чуть не плача. – Но я… Я все равно…
– Еще скажи, что ты меня любишь, – сказал он и уселся напротив, на кровать, испытующе на нее глядя.
Синтия вскочила и распахнула окно.
– Он – идиот! – закричала она на весь Вултон. – Но я его люблю!!!
И обернулась:
– Доволен?
Джон демонстративно похлопал в ладоши. Потом не выдержал и улыбнулся.
– Ладно, – сказал он. – Оставайся. Иди на кухню. Приготовь мне гороховый суп. Иногда мы друг друга стоим.
Бойкая блондинка, подружка Синтии, Дороти Роун теперь уже «официально» считалась девушкой Пола. Днем она училась в художественном колледже, вечерами подрабатывала продавщицей аптеки, а после работы неслась в «Касбу». Тут они нередко и оставались с Полом до утра… Но он регулярно отправлял трогательные письма в Германию – фройлен Лиззи.
Что ж, у него был достойный учитель: находясь в Гамбурге, Джон педантично отправлял Синтии по письму в день, независимо от того писал он его в одиночестве или под диктовку какой-нибудь проститутки…
Многочисленному семейству Харрисонов приходилось встречаться всем вместе чуть ли не каждую неделю, чтобы отметить тот или иной юбилей.
Джордж свое восемнадцатилетние отмечал дважды. Первый раз – в «Касбе», с друзьями, во второй, двадцать пятого февраля, в узком семейном кругу. Точнее, не в «узком», а в тесном. Тут были не только его старшие братья и сестра, но и их истошно кричащие чада.
– А я-то думал, младшенький у нас – дебил, а, Луиза! – стараясь переорать всех, горланил Харольд. – (Мать, и старшую сестру Джорджа звали одинаково.) – А он – посмотри-ка! Талант! Кстати, сколько тебе лет-то исполняется?
– Восемнадцать, – ответил Джордж, ничуть не удивившись папашиной неосведомленности.
– Оба-на! – Харольд ударил ладонью о ладонь. – Так тебе жениться пора! Наливай! – он поднял стакан. – За невесту моего сына!
– Папа, у меня еще нет невесты.
– Вот за это и выпьем! И не женись! – Харольд опрокинул стакан в глотку.
– Как это не женись?! – засуетилась мать. – А подарок-то, подарок!
– Сейчас, мама, – отозвалась Луиза. – Я принесу.
Пока она ходила, мать объясняла:
– Мы тут подумали. Мы тебе раньше всегда все навырост покупали…
– Так экономичнее, – рыкнул Харольд, а мать продолжала:
– Ну, а теперь-то ты уже и сам можешь себе купить все, что захочешь…
Сестра вернулась, толкая перед собой коляску с ребенком.
– Это тебе навырост, – объяснила мать.
Джордж слегка оторопел. Такого он не ожидал даже от своих экстравагантных родственников. Но сделал вид, будто все нормально.
– На вырост, – повторил он, кивнув. – И пока он растет я буду его воспитывать. Нормально…
Гости притихли.
– Ты что, Джордж? – посмотрела на него Луиза с легким испугом. – Ребенок мой. Мне его просто положить было некуда.
– Я же говорил, что он у меня – дебил! – заорал Харольд.
Гости принялись радостно галдеть.
– Твоя – только коляска! – пояснила мать.
– А-а, – отреагировал Джордж. – Нормально. Я пока в нее буду гитару класть.
Теперь «Битлз» могли снова ехать в Германию. Все-таки в «Топ Тене», им нравилось больше. К тому же, там они могли расчитывать на больший заработок.
Но еще перед отъездом произошло довольно значительное событие. Желание Джона сбежать из «Касбы» реализовалось: Аллан Вильямс предложил им работу в престижном джаз-клубе «Каверна» Рэя Мак'Фолла на Мэтью-Стрит.
До сей поры тут играли только высокопрофессиональные джазмены. Но рок-н-ролл стал уже достаточно популярен, и, чтобы привлечь сюда и его любителей, хозяин решил два раза в неделю отдавать его на откуп «Битлз».
Джону это нравилось по двум причинам. Они достигли ливерпульской вершины. Они могли играть все, что им заблагорассудится.
Но, работая только два дня в неделю, получать они стали несколько меньше.
В первый же вечер появления «Битлз» «Каверна»[34] из элитарного заведения со свечами не столах превратилась в шумный бит-клуб. И в первый же вечер у входа выстроилась солидная очередь желающих сюда попасть.
Принимали их великолепно. Тут были и их старые поклонники, и завсегдатаи «Каверны», для которых новая музыка стала чем-то вроде давно назревавшей встряски. Давно уже Джон не пел так самозабвенно. Но не меньшим успехом пользовался и Пол. Теперь, когда никто не заставлял «Битлз» играть лирические песенки, Джон не только смирился с ними, но и по достоинству их оценил.
Аплодисменты стихли. Джон первым вернулся в гримерку и обнаружил там двоих молодых джентельменов. Джон не сразу узнал их и, прищурившись, внимательно вгляделся.
– Зазнался? – спросил один.
– Шоттон?! Айвен?! – радостно закричал Джон и бросился обнимать друзей детства, которых не видел уже очень давно.
– К тебе не пробьешься, – заметил Пит Шоттон. – А билеты дорогие. Еще бы я платил деньги за то, чтобы посмотреть на Джона Леннона! – гости довольно заржали. – Мы лучше вот что на них купим! – И Пит начал выставлять из портфеля бутыль за бутылью.
Подошли остальные.
Веселье затянулось до утра.
Айвен и Пит отправились проводить Джона домой.
– Как в добрые старые времена, – впал он в лирику. – Помните, как мы часами шатались тут? О! – он
