– Я имел в виду, опыта ж у тебя больше.
– А-а, – понял, наконец, Пит. – Да, это факт.
Но бутылка все-таки пизданула.
Пена залила костюм Джона, а Джорджу пробка прилетела в лоб. Схватившись за место ушиба, тот дико заорал:
– Ваше поведение, Пит, беспрецедентно! – и, помолчав, добавил более спокойно: – Сука.
– Присоединяюсь к этому мнению, – покивал Джон Джорджу, утираясь. – Я, право, как обоссался.
Пит, зажимая горлышко большим пальцем, нервно выкрикнул:
– Где же фужеры?
– Вот, – утонченно ответил Пол, вытаскивая посуду из шкафа.
– Не будет ли кто-нибудь из вас, джентельмены, столь учтив, – начал Джон, – и не откажет ли нам в любезности, которая заключается в том, чтобы немедленно и неукоснительно…
– Джон, быстрее говори! – заорал Пит.
– Фужеры надо помыть! – коротко объяснился Джон.
Никто и не пошевелился.
– Ну, как хотите, – Пит стал разливать шампанское в грязную посуду.
– Божественный напиток, – заметил Джордж, пригубив.
– Я еще тост не сказал, мистер торопыга, – отечески пожурил его Джон.
– Просим тост, просим тост! – жеманно вскрикнул Пол. – Ах, как это мило!
Джон поднял бокал и, вглядевшись в него, сказал:
– Что это у меня за сопля там плавает?
– Хороший тост, – одобрил Джордж и выпил свою порцию. К нему присоединились и остальные.
Вечеринка обещала быть славной.
15
Впервые увидев Астрид – возле сцены, под руку с Клаусом – Стюарт, без предупреждения, объявил: «Девушке, на которую я смотрю…» И исполнил «Love Me Tender»[39] Элвиса Пресли.
Это был дебют Стюарта в качестве вокалиста… И он не разочаровал надежд друзей: пел он отвратительно. Пол аккомпанировал ему на гитаре, а Джон и Джордж валялись за пианино на сцене и ржали, зажимая друг другу рты.
Блистательная фройлен, явно стоящая на пару социальных ступеней выше них, понравилась и Джону. Но он бы никогда не решился подойти к ней…
Каково же было его удивление, когда в тот же вечер она посадила Стюарта в свою машину и куда-то увезла его на всю ночь… А душу – навсегда.
… – Сатклифф, – оборвал воспоминания Стюарта профессор Лерхенфельд, – вы снова витаете в облаках? Повторите-ка, что я сейчас сказал!
Стюарт подвигал бровями, пытаясь разогнать розовый туман грез и вспомнить последнюю фразу лектора.
– Вы сказали, герр Лерхенфельд, что главным в портретах Эль Греко является его умение показать
– Пока вы не выучите немецкий язык как следует, вы никогда не выберетесь из болота вашего английского невежества. Будьте внимательнее. Мы говорим о руках… Серию портретов-эскизов Корина можно смело назвать «симфонией рук». Вытянутые вперед, щупающие воздух руки слепца, тонкие сплетенные пальцы художника, рука старухи, сжимающая клюку, высохшие, безвольные руки епископа… Целая вереница характеров и образов выраженная через руки.
Стюарт посмотрел на свои верхние конечности. Самым интересным, что он в них обнаружил, были подаренные Астрид часы. До перемены оставалось пятнадцать минут.
Он перевернул тетрадь, полистал ее и, найдя чистый лист, написал очередное послание Джону.
Стюарт взял за правило чередовать подобные записки в одну строку с огромными, листов в тридцать- сорок, сюрреалистическими опусами. Джон писал ему не менее часто. Но его письма были попроще. А в последний раз он просто вложил в конверт вырезку из газеты «Мерси Бит» под названием «Краткий экскурс в историю сомнительного происхождения „Битлз“», автором которой был он сам.
«Жили-были три маленьких мальчика, нареченные Джоном, Джорджем и Полом. И решили они собраться вместе, поскольку были компанейскими ребятами. А когда встретились и начали думать, что же им делать, вдруг, как с неба, им в руки упали гитары, и мальчики дружно ударили по струнам, подняв ужасный шум.
Дурацкие люди вокруг даже не обратили на них внимания. Но трех мальчиков это не царапало и не корябало.
Думали они, прикидывали пока не встретили самого маленького мальчика по имени Стюарт Сатклифф. И сказали они ему: „Стью, позаботься о басе“. И он стал заботиться о басе, потому что играть все равно не умел.
А остальные заботились о Стью, полные любви и разных предчувствий, поливали его и подсыпали в горшок удобрений, пока он, наконец, не расцвел. „Вот теперь-то мы – настоящие “Битлз”! – хором прокричали мальчики, – All Right!“»
Самым странным в этой публикации было то, что Джон ни словом не обмолвился в ней о барабанщике.
Перемены между лекциями Стюарт предпочитал проводить в туалете. Помпезное здание Академии действовало на него угнетающе. В туалетах было привычнее. Ведь «Битлз» проводили в них значительную часть своей гамбургской жизни. Репетировали, принимали таблетки, а иногда, за неимением лучшего помещения, таскали туда проституток.
Время от времени, за своими процентами, в Гамбург наведывался Аллан Вильямс. «Битлз» приходили в его излюбленный бар «Гретель и Альфонс», он без лишних вопросов отводил их опять же в сортир, по- научному констатировал: «Тестисы распухли, выделения из пениса…», и доставал огромный шприц.
Случайные связи для Стюарта прекратились после знакомства с Астрид. Но и он успел несколько раз пройти курс лечения в туалете.
От триппера пенициллин помогал.
Но в последнее время Стюарта беспокоили совсем иные боли.
Астрид первая отнеслась серьезно к его жалобам на мигрени. Дважды он терял сознание прямо на лекциях. Врачи осматривали его несколько раз, но ничего вразумительного сказать не могли. Сам Стью знал только, когда эта болезнь началась.
Еще до первой поездки в Гамбург Вильямс устроил им несколько концертов в залах на окраинах Ливерпуля. Аудитория там была «оторви да брось», и почти каждое выступление заканчивалось всеобщей потасовкой. Нередко местные парни задирались и к музыкантам, но те старались не связываться.
Но в один летний вечер, в Ливерленде, пьяная компания привязалась к ним на автомобильной стоянке. Драться было бесполезно, компания оказалась слишком велика, и «Битлз» попытались спастись бегством.
Стюарт бежал последним. Внезапно Джон заметил, что не слышит за спиной топота. Он обернулся. Преследователи исчезли. Не было и Стью. Джон кинулся назад и чуть не запнулся о него…
– Ты опять не спал ночь? – Астрид стояла перед Стюартом в полупрозрачном пеньюаре цвета морской волны.
Она была встревожена не на шутку.
– Ты забыл, что сказали врачи?
– Отосплюсь днем. Я могу работать только ночью. Ты же знаешь, после того, как мы любим друг друга,
