– Да! Я – Джордж Мартин, директор этой студии!!!
Ринго ехидно захихикал. Пол, в приступе хохота, схватился за живот.
– Представляться надо сразу, – поучительно сказал Джон. – У нас есть свой Джордж. Вот – видите, какой Харрисон.
Джордж Мартин осознал свою ошибку и, извинившись, поочередно назвал себя каждому.
– Ну все? – спросил он, покончив со знакомством. – Или вас не устраивает что-нибудь еще?
– Меня не устраивает ваш галстук, – тупо повторил Джордж прежнюю шутку.
Ринго опять ехидно захихикал.
Озадаченно глянув на него, Мартин молча вернулся в операторскую.
Ему трудно было это понять. Во-первых, он считал, что одевается безупречно. Во-вторых, как профессиональный знаток юмора, он никак не мог посчитать сказанную Харрисоном фразу за остроту.
С самого начала своей карьеры Джордж Мартин специализировался именно на юмористических пластинках, и потому в кругу друзей он прослыл отменным шутником. Нередко в компаниях его просили выдать «что-нибудь эдакое», но он, каждый раз ссылаясь на нездоровье, принимался нервно кашлять в кулак. Чем неизменно вызывал бурный смех благодарных зрителей. Он даже сам поверил, что природа одарила его недюжинным комическим талантом.
А вот чужие шутки он не понимал.
Он считал их ниже своего уровня.
Харрисон в этот день был явно в ударе. На перекуре между репетицией и записью он вдруг начал предлагать все новые и новые варианты аранжировки:
– А, может, мне играть какой-нибудь железякой, как на гавайской гитаре? А может, вместо гитары пустить банджо? А может, вообще не петь, а сделать соло на губной гармошке? Или еще что-нибудь на что-нибудь поменять?
– А может быть, вас, молодой человек, заменить на кого-нибудь другого? – тонко пошутил Мартин. Он не удивился, что никто не засмеялся. Тонкий юмор не был знаком неотесанным ливерпульцам.
Запись начали с «Love Me Do».
В отличии от Джорджа, Ринго был сегодня просто не в себе. Он нервничал и с каждым дублем стучал все хуже и хуже. После пятого Мартин спросил Брайана: «А прежнего мальчика вы не привезли? Не такого смешливого?» Эпштейн горестно покачал головой.
Сидя в операторской, Мартин в переговорное устройство давал советы всем, а особенно Ринго. После четырнадцатого дубля он подошел к нему и снова тонко пошутил:
– Если ты не сыграешь как надо, мы тебя выгоним.
Для Ринго эта шутка была настоящим потрясением. Его нос стал еще длиннее. Но, оказалось, шокотерапия для него – самый подходящий метод лечения. Именно последний, пятнадцатый, дубль он сыграл четко и ритмично.
Когда они приступили ко второй песне – «P.S. I Love You»[46] – неутомимый на выдумки Мартин сразу подошел к Ринго и прошептал:
– Если ты с первого раза не сыграешь, мы тебя выгоним.
Ринго Старр сразу стал самым несчастным, но самым правильным барабанщиком в мире.
Через десять минут, завершив запись, они собирались в гостиницу.
На следующий день четверо провинциалов отправились побродить по столице. Пол решил купить себе новый костюм, а Ринго подыскать пару-тройку колечек, которых ему не хватало. Они заглядывали в каждый магазин, а Джон и Джордж, которых покупки не интересовали, терпеливо ждали их на улице.
– Мы тут посовещались и решили, – объявил Джон, когда пижонская парочка вышла из обувной лавки, – нам нужно разделиться. Пока вы шаритесь по прилавкам, мы с Джорджем пропустим по кружечке пива.
– По две, – уточнил Джордж.
– А где встретимся? – спросил Пол.
– Какая разница? Ну, давай, здесь же. Через час.
– Давай, через два, – предложил Пол. – За час я ничего не выберу.
– Ну, давай, через два, – согласился Джон.
– А еще лучше – через три, – начал торговаться Пол.
– О! – возвел глаза к небу Джон. – Ладно, через три.
– И пива – по три кружечки, – подкорректировал Джордж.
– По четыре, – уточнил Джон.
– Тогда уж и встречаемся через четыре, – вмешался Ринго.
– Все! Хватит! – заорал Джон. – Здесь! Через пять часов! – круто развернувшись, он поспешил к приглянувшемуся по дороге пабу. Джордж не отставал. Времени было в обрез.
Товаров в Лондоне оказалось слишком много. Купить что-то одно было просто невозможно. А вдруг в следующий раз найдется нечто еще более великолепное? Но сам процесс поиска Пола и Ринго увлек не на шутку. А особенно – разговоры с продавцами.
– Покажите вон то, – ткнул пальцем Пол.
Чопорный седой торговец снял с вешалки чудную малиновую жилетку, с торчащим из кармана желтым цветком, и положил ее на прилавок.
Пол послюнявил два пальца и потер материал между ними.
– Линяет… – отметил он раздосадовано.
– Осень, – пояснил Ринго.
Торговец раздраженно повесил жилетку на место.
– А кольца у вас есть? – поинтересовался Ринго.
Торговец уже понял, что покупок не будет.
– Это вам еще зачем?
– Пожениться хотим, – серьезно ответил Пол.
– Голубые что ли? – презрительно усмехнулся торговец.
– Почему? – удивился Ринго. – Серебряные. Или медные.
– О таких не слышал, – недружелюбно заметил торговец. – Поразвелось…
– Темный народ, – констатировал Пол. – Пойдем отсюда…
В другом магазине разговор получился совсем коротким.
– У вас трусы есть? – спросил Ринго молоденькую продавщицу.
– Нет, – ответила та.
– Давай, подарим, – предложил Пол. – А то простудится.
– Давай, – согласился Ринго.
– Мы сейчас вернемся, – обнадежил Пол девушку, и они пошли дальше.
В часовой лавке Ринго попросил
Пока продавец соображал, чего же, собственно, от него требуют, Пол с ужасом заметил, что сотня ходиков на стенах показывают время их встречи с Джоном и Джорджем. И они поспешили прочь, так и не дождавшись ответа.
– А где мы встречаемся-то? – спросил Ринго.
Пол поскреб подбородок.
– Я помню, что Джон сказал «здесь».
Они беспомощно переглянулись.
– Там была обувная лавка! – осенило Ринго.
– Девушка! – обратился Пол к прохожей. – Где тут поблизости обувной магазин?
Польщенная старушка целых пятнадцать минут рассказывала им все, что знает об обувных магазинах Лондона и его окрестностей… Она бы рассказывала и дальше, но благодарные слушатели, молча развернувшись, покинули ее.
После долгих и бесплодных поисков
– Слушай, Джон, а куда мы едем? – заплетающимся языком спросил Джордж, очнувшись,
