Еще долго после этого Джон оставался выбитым из колеи.
…Турне «Германия-Япония-Филиппины» не принесло «Битлз» ничего кроме разочарований. Они с волнением ждали приезда в Гамбург, им так хотелось пройтись по улице «Полной Свободы», заглянуть в «Звезду»… Но этого клуба больше не существовало, а походить по городу без охраны было невозможно.
В Японии выяснилось, что зал «Будо Кан», в котором они собираются играть, является местной святыней, и ничего, кроме ритуальных боев, проходить там не должно. Какой-то самурай заявил, что если «Битлз» будут играть там, живыми они не уедут… Концерт состоялся. Больше всего «Битлз» были поражены тем, что японцы чинно сидели на своих местах и внимательно слушали музыку. А, возможно, просто чего-то ждали…
Наконец, Филиппины.
Столица Манила встречала «Битлз» почти стотысячной толпой.
Ранним утром Эпштейну приснилось, что его разбудил звонок телефона.
– Алло? – сняв трубку, сонно спросил он.
– Как?! Вы еще в гостинице?! – раздраженно просипел голос на другом конце провода.
– Какого черта?.. – выругался Брайан и, бросив трубку, вновь провалился в сон.
Через минуту звонок раздался снова.
– Алло, – промычал Брайан, не снимая трубку.
Аппарат названивал минут пять. Наконец, из под одеяла высунулась худая белая рука. Трубка исчезла под одеялом.
– Да?
– Что вы себе позволяете?! – верещал все тот же голос. – Я – посол ее королевского величества! Вы должны немедленно отправляться на ланч, устраиваемый женой президента Имельдой Маркос! Вы меня слышите?
– Слышу…
Трубка повисла над полом, а Брайан опять заснул.
– Послушайте, мистер Эпштейн! – кричал посол, не догадываясь, что его уже никто не слушает. – Вы не отдаете себе отчета в том, что происходит! Во дворце госпожи Маркос вас ждут триста детей ветеранов войны! Ваше отсутствие – оскорбительно! Филиппины – не то место, где можно выкидывать подобные фокусы! Алло, мистер Эпштейн, вы меня слышите?..
Минут через двадцать Брайан проснулся, высунул голову из-под одеяла, с удивлением повертел перед носом прерывисто гудящую трубку и, пробормотав, – «Приснится же такое…» – положил ее на стол…
В полдень Эпштейна разбудили Нил и Мэл. Они принесли завтрак и напомнили ему, что через полчаса «Битлз» выезжают на концерт.
– Вы что, сдурели, в такую рань? – проворчал Брайан, сел и голыми ступнями стал нащупывать тапочки. – Я с вами не поеду, – вяло сообщил он. Всю ночь снились какие-то кошмарные телефонные звонки…
Эпштейн ковырялся в завтраке, когда в номер влетел всклокоченный Питер Браун.
– Беда! – выкрикнул он и, метнувшись к телевизору, включил его.
На экране, в кругу рыдающих детей, сидела заплаканная Имельда Маркос:
– Бедные, бедные детки, – вопила она. – Они так ждали! Проклятые «Битлз» плюнули в лицо всей нации…
– Я сплю? – спросил Эпштейн.
– Нет, – мрачно констатировал Питер.
– Какой я болван! – простонал Брайан. – Где все?
– Выступают.
– Вот и хорошо! – вскочил Брайан. – Сейчас я все улажу!
Но телефон оказался отключен. Брайан и Питер примчались на телестудию. Но едва Эпштейн начал говорить, как прервали эфир…
«Битлз» покидали гостиницу на двух машинах. Никто не хотел их везти, и, в конце концов, пришлось заплатить астрономическую сумму.
В аэропорту они пробирались через толпу разъяренных людей, то и дело получая пинки и тумаки.
В самолете Брайана трясло мелкой дрожью. «Как я мог это допустить? Как я мог?..» – повторял он.
Его попытался успокоить Ринго:
– Вы не виноваты. Вы же обещали нам в Вашингтоне, что никогда не будет никаких официальных приемов…
Но Брайан был безутешен. Масла в огонь подливал Джон:
– Взялся командовать, так соображай…
Президент Филиппин Маркос принес официальные извинения за «не совсем корректное поведение своих граждан». Но только после того, как «Битлз» уже покинули страну.
8
Ситуации в Японии и на Филиппинах, конечно же, были чертовски неприятны, но в Европе и Америке ничего подобного произойти просто не может, были уверены «Битлз». Но не Эпштейн.
Собрав их, он заявил:
– Ребята. Я пришел к выводу, что мое руководство вашими делами бездарно.
Он замолчал. Все выжидательно смотрели на него, только Пол согласно кивнул, как бы говоря: «Рано или поздно вы должны были признать это».
Выдержав паузу, Брайан продолжил:
– Некая фирма предложила мне передать ведение ваших дел ей. Как вы на это смотрите?
У Пола вытянулась физиономия. Он ожидал чего-то совсем иного.
– Вы шутите? – первым отозвался Джордж.
– Вовсе нет! – поспешил заверить Брайан. – Это очень выгодное дельце. Мне предложили за вас сто сорок тысяч фунтов, и мы поделим их по нашему раскладу.
– Зажрались… – процедил Джон.
– Вы дурно воспитаны, мистер Леннон.
– Может и так. Но я не продаю друзей.
– Друзей? – усмехнулся Брайан. – Вы уверены, что выразились точно?
– Я всегда уверен в том, что говорю.
– Что-то я не припомню с вашей стороны выражения теплых чувств в мой адрес. Во всяком случае, в последнее время.
– Еще бы, если вы только и думаете, кому бы нас подороже продать…
Их прервал Ринго:
– Мистер Эпштейн! Да куда же мы без вас? Нет уж, вы нас в люди вывели, вы нас и дальше ведите.
– Спасибо, Ричард. Мне приятно слышать это от вас. Но вы пришли последним, и ваше слово значит меньше всего. А остальные, я уверен, придерживаются совсем иного мнения.
– Ошибаетесь, Брайан, – покачал головой Джордж. – Слово Ринго значит ничуть не меньше, любого из нас. И лично я в этом вопросе с ним согласен.
– Если вы нас продадите, мы полностью выйдем из строя, – добавил перепуганный Пол. Он вдруг осознал, что одно дело замечать чужие ошибки, другое – остаться без надежного администратора. – Мы завтра же перестанем работать.
Стараясь скрыть нахлынувшие чувства, Брайан продолжил самобичевание:
– Но я плохой менеджер. Вы, Пол, неоднократно подчеркивали это. При моем попустительстве нас обкрадывают все кому не лень, возникают конфликты и скандалы…
– От ошибок никто не застрахован, – заметил Пол. – Но мы вам доверяем.
– Только не бросайте, – попросил Ринго жалобно.
Джон, молча слушавший все это, встал и положил руку Брайану на плечо.
