– И этот полицейский. Что там с ним?
Доктор Малон потёрла глаза. – Его зовут Вальтерс, – сказала она. – Он заявил, что он из Особого Отделения. Я думала, оно связано с политикой?
– Терроризм, диверсии, разведка... всё такое. Продолжай. Чего он хотел? Зачем он сюда пришёл?
– Из-за девочки. Он сказал, что разыскивает мальчика примерно такого же возраста, но не сказал, почему, и что этого мальчика видели в компании с девочкой, которая пришла сюда. Но он не только ради этого сюда пришёл, Оливер. Он знал про исследования. Он даже спросил...
Зазвонил телефон. Она прервалась, а доктор Пейн ответил на звонок. Сказав пару фраз, он положил трубку и сказал: «У нас посетитель».
– Кто?
– Незнакомое имя. Сэр такой-то сякой-то. Слушай, Мэри, я ухожу, ты понимаешь?
– Они предложили тебе работу.
– Да. Я должен согласиться. Ты же понимаешь.
– Что ж, значит, это конец всего этого.
Он беспомощно развёл руки и сказал: – Честно говоря... Я не вижу смысла в том, о чём мы с тобой говорили. Дети из другого мира и чёртовы Тени... Это слишком безумно. Я не могу с этим связываться. У меня есть карьера, Мэри.
– А что с черепами, что ты тестировал? Что с Тенями вокруг костяной статуэтки?
Он покачал головой и отвернулся. Прежде, чем он смог ответить, раздался стук в дверь, и он открыл её, почти с облегчением.
Сэр Чарльз сказал: – Добрый день, доктор Пейн? Доктор Малон? Меня зовут Чарльз Латром. Удачно, что удалось застать вас без предварительного звонка.
– Заходите, – сказала доктор Малон, усталая, но удивлённая. – По-моему, Оливер сказал сэр Чарльз? Чем мы можем вам помочь?
– Скорее, чем я могу вам помочь, – ответил он. – Как я понимаю, вы ожидаете результатов обсуждения по финансированию.
– Откуда вы знаете? – спросил доктор Пейн.
– Я какое-то время назад служил обществу. Строго говоря, я занимался разработкой политики научных исследований. У меня всё ещё сохранились связи в этой области, и я узнал... могу я сесть?
– О, пожалуйста, – сказала доктор Малон. Она вытянула стул, и он уселся на него с таким видом, как если бы он был председателем собрания.
– Спасибо. Я узнал от друга... не буду называть его имени, Акт о Секретности ещё никто не отменял – услышал, что ваш запрос рассматривается, и то, что я услышал, настолько меня заинтриговало, что, я должен признаться, я попросил посмотреть некоторые ваши работы. Я знаю, что ко мне это не относится, но я до сих пор работаю чем-то вроде неофициального советника, так что я использовал этот предлог. И, должен признаться, то, что я увидел, весьма интересно.
– Вы хотите сказать, что мы получим финансирование? – спросила доктор Малон, наклонившись вперёд, готовая поверить ему.
– К сожалению, нет. Я должен быть честен. Они не собираются возобновлять грант.
Плечи доктора Малон опустились. Доктор Пейн смотрел на пожилого посетителя с осторожным любопытством.
– Зачем же вы тогда сюда пришли? – спросил он.
– Ну, вы понимаете, они ещё не приняли официального решения. Шансов, разумеется, мало, и, более того, боюсь они не собираются финансировать подобного рода исследования в будущем. Однако, если бы кто-нибудь смог замолвить за вас словечко, они могли бы расмотреть это с другой точки зрения.
– Адвокат? Вы это имеете в виду? Я не думала, что это работает подобным образом, – сказала доктор Малон, усаживаясь. – Я считала, что запрос рассматривается другими учёными, и так далее.
– В принципе, конечно, да, – сказал сэр Чарльз. – Но также не мешает знать, как эти комитеты работают на практике. И знать, кто в них заседает. Что ж, вот я здесь. Я чрезвычайно заинтересован в вашей работе, я считаю, что она могла бы быть очень полезной, и что она определённо должна продолжаться. Так что, если позволите, я мог бы замолвить за вас пару слов.
Доктор Малон чувствовала себя, как утопающий моряк, которому кинули спасательный круг. – Ну... разумеется, да! Господи боже мой, разумеется! И спасибо вам... я хочу сказать, вы действительно считаете, что это поможет? Я не хочу сказать, что... я не знаю, что я хочу сказать. Да, разумеется!
– Что мы должны делать? – спросил доктор Пейн.
Доктор Малон с удивлением посмотрела на него. Разве Оливер только что не сказал, что он собрался на работу в Женеву? Но он, похоже, понимал сэра Чарльза лучше, чем она, так как нечто общее было в их поведении. Оливер тоже уселся.
– Я рад, что вы меня поняли, – сказал сэр Чарльз. – Вы совершенно правы. Я бы был особенно рад, если бы вы сконцентрировали свои усилия на некоторых направлениях. И, если вы согласитесь, я бы мог найти для вас дополнительные источники финансирования.
– Стойте, стойте, – сказала доктор Малон. – Подождите минуточку. Направление исследований – наша компетенция. Я готова обсуждать результаты, но не направление. Вы же понимаете...
Сэр Чарльз с огорчением развёл руками и встал на ноги. Оливер Пейн взволнованно вскочил.
– Нет, подождите, сэр Чарльз, – сказал он. – Я уверен, доктор Малон вас выслушает. Мэри, ради бога, хотя бы выслушай, от этого ещё никто не умер. Ты ведь ещё ничего не слышала.
– Я думала, ты собрался в Женеву? – сказала она.
– Женева? – сказал сэр Чарльз. – Отличное место. Большие перспективы. И большие деньги. Мне бы не хотелось вас задерживать.
– Нет, нет, ещё ничего не решено, – торопливо сказал доктор Пейн. – Ещё многое нужно обсуждать – всё ещё очень неясно. Сэр Чарльз, пожалуйста, садитесь. Не хотите ли чашечку кофе?
– С удовольствием, – ответил сэр Чарльз, и уселся с видом довольного кота.
Впервые за всё время доктор Малон посмотрела на него внимательно. Она увидела человека лет шестидесяти-семидесяти, преуспевающего, уверенного, отлично одетого, привыкшего ко всему самому лучшему, привыкшего общаться с влиятельными людьми и шептать во влиятельные уши. Оливер был прав: он чего-то хотел. И пока они не удовлетворят его, они не получат его поддержки.
Она скрестила руки.
Доктор Пейн протянул ему кружку, приговаривая: «Прошу прощения, кофе простой...»
– Ничего страшного. Так мне продолжать?
– Да, пожалуйста, – сказал доктор Пейн.
– Что ж, как я понимаю, вы совершили некие удивительные открытия в области человеческого сознания. Да, я знаю, вы ничего не публиковали, да и результаты эти на первый взгляд имеют мало общего с предметом ваших исследований. Тем не менее, слухи просачиваются. И я в этом заинтересован. Например, мне было бы очень приятно, если бы вы сконцентрировали усилия на управлении сознанием. Далее, игпотеза множественности миров – Эверетт, 1957 или около того – я считаю, что вы на пути к открытию, которое может весьма продвинуть эту гипотезу. И это направление исследований могло бы получить финансирование от оборонных ведомств, а как вы знаете, это финансирование весьма щедрое, даже в наши дни, и уж само собой не требует этих утомительных запросов на гранты.
– Не просите меня раскрывать свои источники, – продолжил он, подняв руку, когда доктор Малон наклонилась вперёд и попыталась что-то сказать. – Я упомянул Акт о Секретности – не лучший образец законотворчества, но пренебрегать им не следует. Я действительно рассчитываю на прогресс и области множественности миров. И, в-третьих, есть ещё одна проблема, связанная с человеком. Ребёнком.
Он сделал паузу, и отхлебнул кофе. Доктор Малон не могла сказать ни слова. Она побледнела, хотя она не могла этого знать, но она определённо знала, что готова потерять сознание.
– По разнообразным причинам, – продолжил сэр Чарльз, – я поддерживаю контакты с разведслужбами. Они заинтересованы в ребёнке, девочке, владеющей необычным прибором – античным научным инструментом, определённо украденным, который должен оказаться в более надёжных руках. Кроме того, есть мальчик, приблизительно того же возраста, двенадцать или около того, который разыскивается в связи с убийством. Спорный вопрос, способен ли ребёнок в таком возрасте на убийство, но он определённо кого-то
