В: Так вы покупали одежду или пытались стащить?
СД: Нет, почему, я купил несколько вещей. Первая вещь — розовые брюки. Никогда их не забуду. Я не знал: то ли покупать их, то ли нет, потому что они здорово сужались книзу а все тогда носили клеш — это пять лет назад. В общем, я их купил. Подумал: стану таким мальчиком в «дудочках». С того раза я много чего там покупал. Нет, драповый жакет я там не покупал, ничего такого, купил только эти ботинки «тедди-боя».
В: А что ты чувствовал, когда носил эти вещи?
СД: Ну, думал, что я немного другим стал. Думал, что я (говорит с американским акцентом) настоящий мужчина. (Обычным голосом.) Не знаю, в общем. Только я не хотел быть как все остальные. В молодости у всех одни и те же проблемы, так ведь?
В: А тебя раздражали люди, одетые так же?
СД: Конечно, тут уже ревность была.
В: Каких людей сейчас привлекает этот магазин одежды?
СД: В основном панк-рокеров. Одно время он назывался «Секс», туда бизнесмены ходили, извращенцы-бизнесмены, знаешь, взгляды такие на парней бросают. Прикольно было. Мне нравилось ходить туда и прикалываться над ними. Они же кончали там, у себя в кабинках. Выходит оттуда, а брюки, если приглядеться, мокрые. Очень прикольно было — эти люди, которые ходили туда…
И мы сказали Малькольму, что готовим свою группу и ищем басиста. И он спросил Глена, умеет ли тот играть, и Глен сказал: «Да, я играю на басу». Мы взяли его к себе. Ну, и начали репетировать, месяцев шесть этак. Выла у нас даже студия своя — у папаши Уолли. Это было классно, знаешь, на Хаммерсмит- бридж? Там студия была, на набережной. Она «ВВС» принадлежала, но они перемонтировали ее — другая проводка, отделка. Она все равно заперта была все время. И эту фантастическую точку дали нам для репетиций.
И, конечно, мы стащили всю аппаратуру, денег же у нас не было, мы так просто шатались, да, большую часть аппаратуры мы украли. Вообще- то, я один украл, Уолли ничего не воровал. Это я вечно всё тащу…
Вот, и там мы репетировали шесть месяцев, я думаю. Несколько раз к нам заглянул Малькольм. Мы делали песни в стиле «Small Faces», тот же прикид, тот же сценический имидж, и Малькольм предложил мне: а почему бы тебе не играть на гитаре? Я решил, что это хорошая идея, потому что гитара мне больше нравилась, певец я не ахти какой.
ПОЛ КУК: Начали мы репетировать вчетвером. Нам пришлось вышвырнуть этого Уолли, мы, скажу тебе, были от него не в восторге.
В: Я слышала, что Уолли жениться собирался…
ПК: На своем папаше он женится. Он из таких как раз. Да, и тогда же мы познакомились с Малькольмом. Крутились возле него, и все такое. В общем, мы вышвырнули этого Уолли. Два с половиной года назад это было. Мы сказали Стиву: возьмись за гитару, вокалиста мы найдем, отсюда и начнем. Мы подумали, что так будет лучше всего.
В: Когда ты впервые встретил Малькольма?
ПК: У него магазин был, и мы ходили туда, это 70-й, 71-й годы. Мне было четырнадцать, потом пятнадцать, нет, около пятнадцати. Шмотки эти покупали — мы с ума сходили по шмоткам, Стив и я. Магазин тогда назывался «Пусть будет рок». Покупали эту одежду «тедди-боев». Мы ходили туда дую неделю, года с 71-го. О музыке мы особенно не говорили, так просто ходили туда и болтали с ним. И знали всех людей, которые работали в магазине, — все они наши друзья были, потому что мы все время ошивались на Кингс-роуд. И мы слышали, что Малькольм присматривает группу, чтобы начать с ней заниматься. Мы тогда были еще с этим Уолли и сказали Малькольму, что у нас есть своя группа. Он ответил, что придет и послушает нас. Он ходил к нам, сидел и слушал. Давал свои «вредные советы», что и как делать.
В: Какие?
ПК: Не знаю. Мы тогда еще наивные немного были. Играли все эти старые штуки, сама знаешь, «The Beatles» и типа того. Он сказал: хватит играть это говно, напишите что-нибудь свое, сделайте вместе, тогда и сами поймете, чего вы хотите. Знаешь, мы сами еще не знали, чего хотим. Просто подбирали эти дурацкие песни и играли их. Затем мы решили играть то, что хотим, из ранних «Small Faces», из раннего «Who», старые замесы в общем, того направления. И когда сами писать начали, мы много взяли оттуда. Знаешь, это было ученичество, но мы делали уже все по-своему.
Одна из этих групп, которая на меня и Стива повлияла, по крайней мере, это «New York Dolls». Как- то раз увидели их на концерте «Faces» на Уэмбли, они были разогревающими. К тому времени, думаю, их первый альбом вышел. И потом еще я увидел их по телику и очень приторчал, охуенно приторчал. Думаю, это и было главным влиянием. Просто по обычному «ВВС» все там навытяжку стоят, а эти, я не мог поверить — катаются по сцене, пихают друг друга, волосы по земле волочатся. И на всех — эти ботинки на высокой платформе. Очень в кайф было. И знаешь, им просто насрать на все было. И Боб Харрис под конец выдал: «Та-та-та-та, мок-рок, мок-рок»[3]. Все что надо — и всего в двух словах. Я думаю, это было здорово.
ГЛЕН МЭТЛОК: Мне хотелось играть в своей группе, потому что я никогда не слышал команду, которая была бы для меня правильной, соответствовала бы тому, чего я хотел. Я хотел делать это в первую очередь для себя, чтобы потом слушать это по радио. Не потому, что это именно я, а потому что я хотел именно это услышать. И нужен был другой текстовый замес. Знаешь, в то время все было так плоско, скучно. Все, что хоть немного заводило, было слишком умышленным, слишком искусственным, слишком позерским по отношению к реальности. Будто кто-то сел и высидел мысль или идею, а потом все стали говорить: «О, да я сам собирался делать что-то в этом роде». Как Дэвид Боуи или «Roxy Music», а это очень умышленные штуки. Это давным-давно пора было снести на свалку, потому что никаким рок-н-роллом там и не пахло.
СТИВ ДЖОНС: Итак, Уолли получил пинок под зад, и я взял гитару. Играть я умел, знал несколько аккордов, так что нам нужен был только вокалист. Малькольм в магазине во все глаза смотрел, мы даже пытались взять одного чувака, но он был никуда не годный, еще хуже меня.
И вот в магазин пришел Джон… До этого я видел его последний раз месяцев шесть назад. Я подумал, что он ничего, и сказал Малькольму: «Взгляни на него», — у него были зеленые волосы, он как раз покрасился в зеленый цвет Вот пришел он в магазин, и Малькольм, кажется, спросил его: «Хочешь быть солистом?» Он сказал: «Да, не против», что-то такое. И мы договорились встретиться в пабе на углу.
Мы пришли на встречу с ним, и он все время прикалывался, мы тоже, правда, прикалывались над ним, мы думали, что он хроник такой, да и понтов в нем много было. Пришел он с дружком, мы часок поболтали, и он сказал: «О'кей, я буду на прослушивании, только когда?» Мы сказали — завтра вечером. А потом у нас появилась идея взять его с собой в магазин, чтобы он спел у проигрывателя. Мы предложили ему это и все вместе пошли в магазин. Он открыл проигрыватель, поставил Элиса Купера. Все это время он прикалывался — над нами и вообще надо всем, — просто делал вид, что он крутой певец. А мы решили, что он действительно кайфовый. Истерика такая, я подумал. А о нас он думал, наверное, что мы сборище идиотов. В общем, тогда все и началось. Мы начали репетиции.
В: О чем вы с Джоном договорились конкретно?
ПОЛ КУК: Мы подумали, он то, что нам надо. Слегка невменяемый, как раз фронтмен. Нам это и нужно было — человек, у которого были бы четкие идеи, что и как надо делать. И Джон это знал в полный рост. Даже несмотря на то что петь он не умел. Он не особенно переживал из-за этого, а мы сами еще только учились играть и тоже не переживали — есть там у него голос или нет.
В: Как остальные ребята воспринимали Джона, когда он к вам присоединился?
ГЛЕН МЭТЛОК: Сначала Стив и Пол воспринимали его просто в шутку. Знаешь,
