основывался на предпосылке, что все средства хороши, правильно? Я имею в виду «теорию ситуационистов». А если все средства хороши, то и статус-кво тоже может быть любым. А я считаю, нужно определить свои границы и в них уже работать. У всех свой метод работы, но у Малькольма была привычка схватиться за идею, разрабатывать ее достаточно долго, а потом полностью изменить ее, перевернуть вверх ногами — это и был его метод.
Я не думаю, что наши цели совпадали. У нас был пункт, где необходимо было интенсивно работать вместе. Где можно было работать двум людям. Но, говоря о сотрудничестве, нужно иметь в виду разницу в воспитании, понимаешь, в происхождении. У него было одно происхождение, а у меня совсем другое. И наши способы ведения дел тоже различались.
Малькольм сам говорил про себя, что он сноб. Это так и есть. Такая у него натура. Я тоже немного сноб, но не до такой степени.
ЭЛ КЛАРК: Малькольм все еще злится на Ричарда (Брансона), и это заметно по каждому интервью, которое он дает. Я думаю, причина здесь в том, что он чувствует себя обманутым, его гордость не может этого стерпеть. Понятно, что слово «обман» я беру в кавычки. Но он привык во всем гнуть свою линию, знаешь, это человек, который вышел из «ЕМI» с солидным чеком и из «А & М» с чеком, а в лице Ричарда он натолкнулся на равного себе — такого же проницательного, такого же неуловимого, находчивого, цепкого. Поэтому, я думаю, горечь его коренится в том, что, пока он, Малькольм, пытался проделывать свои любимые фокусы, Ричард обвел его вокруг пальца.
ДЖУЛИАН ТЕМПЛ: Что я нахожу крайне смешным, так это мысль, что Малькольм гений. Знаешь, это полный бред. Но он слишком в это верил, что бы он ни изрекал — пошлые стихи или не очень разумные идеи, — он считал, что это гениально. И люди верили, что он гений в своем деле, и вот это я нахожу крайне смешным.
ФРЕД BEPMOPEЛ (написано для первого издания книги 1977 года): Мышление Малькольма в основном визуально: он мыслит в цветах и формах и склонен видеть вещи «целиком». Его мышление также склоняется к мифологичности. Другими словами, он представляет собой контраст преобладающему типу критически-аналитически-литературной интеллигенции — вместо того, чтобы раскладывать все по полочкам или исследовать структуру, Малькольм творит воображением, сводит воедино и МИФОЛОГИЗИРУЕТ структуру.
Его работа, обнаруживая замечательную последовательность, посвящена одной теме: черноты и отсутствия; черноты как антицвета, отрицания, «негодности». Его первая заметная работа (когда ему было девятнадцать лет) — серия рисунков-автопортретов, глубоко прорисованных на бумаге; рисунков, где интенсивный черный проглядывает сквозь блестящие графитовые слои штрихов. Эта самоидентификация с «чернотой» развивается у него в живописи, в скульптуре и в моде.
Очарованность Малькольма «злом», возможно, оппортунистична и антигуманистична. Для примера: использование Малькольмом в эстетических целях портрета «кембриджского насильника»[21] на майках кажется жестоким по отношению к жертвам изнасилований.
Малькольм был «панком» до панка; к примеру, он всегда пренебрежительно называл хиппи «хип- посами» (от слова гиппопотам): вялые, ленивые и скучные.
Его кричащий сюрреализм исходит из середины 60-х. Я отлично помню возмущение студента-маоиста из артшколы, когда Малькольм появился на революционном митинге во флуоресцентных зеленых женских туфлях с пряжкой. «Контрреволюционер» — таков был вердикт «китайцев».
Следует отметить, что Малькольм, по-пуритански презирая сексуальные извращения — нарциссизм, эксгибиционизм и фетишизм, — охотно задействовал их в своей работе.
Малькольмовская охваченность чернотой исходит из его потребности спрятать себя, стать «невидимкой», потребности, обнажающей в нем ультраэксгибициониста и выражающейся в его громких и решительных заявлениях — как устных, так и поведенческих.
Малькольм необыкновенный рассказчик, его рассказами можно заслушаться. Тем интереснее, что он культивировал примитивно-грубую лексику в имидже «Sex Pistols».
Еще интереснее, что малькольмовский стиль щеголя и придиры с его рассчитанным возмущением и вызывающими понтами — выросший из его личной реакции на социальную маргинальность (еврейство) и психологическую отверженность (из-за строгой семьи) — сейчас в готовом виде принят многими людьми как модель социального поведения.
Малькольм обладает зрением художника, сердцем анархиста, воображением спекулянта. Есть подозрение, что его предпринимательский успех сведет на нет его восприимчивость и созидательность. Я надеюсь, что это подозрение не оправдается.
Часть 3.
Мысли про…
28
29
