обгрызая кость, он сообщил:
— В той стороне я кое-что приметил, обещающее неприятности.
Мы глядели на него и ждали. Пожевав еще, он продолжил:
— Отпечатки мокасин… и сапог тут же. Пожалуй, трое белых мужчин, испанцев, надо думать.
— Нам какое дело? — спросил Хит.
— Они не шибко жалуют гостей, — объяснил Толли. — Бонапарт увел Луизиану у Испании, потом уж продал нам. Южнее у них имеется деревня-другая, и кто появляется поблизости — сразу в тюрьму. — Он очертил рукой горизонт. — Испанцы заявляют права на большую долю здешних территорий, а никто еще толком не определял границы. Слыхал я, в Колорадо французские солдаты искали золото и испанцы науськали на них индейцев юта.
— Тогда не мешает вести себя поосторожней, — предположил я. — Как считаешь, видели они нас?
— Вряд ли, — высказал мнение Кембл, — но их большой отряд, человек сорок будет. Охотясь, кто-то мог забрести достаточно далеко к востоку, чтобы углядеть нас.
Заканчивали еду мы в молчании, потому что было о чем поразмыслить. Оторвавшись далеко от своего народа, мы не могли рассчитывать на помощь, у испанцев и индейцев имелись поселения неподалеку, а мы семеро точно очутились на другой планете.
Однако такое положение дает и силу. Не на кого свалить заботы — полагаешься на одного себя. Наша проблема являлась исключительно нашей, и что надо будет сделать — мы будем делать сами. Оглядываясь кругом, я решил: лучших людей я бы не подобрал. Как и те, кого я видел раньше, пробирающихся на запад любыми подвернувшимися средствами, они сами свершили свой выбор. Каждый в своей душе. Ни король, ни генерал, ни президент не приказывали им: «Вперед». И, узнав, что им предстоит, они не повернули назад.
И я понял, что наконец пришел домой. Я учился за границей, сам читал лекции, завтракал с президентом Джефферсоном, числил среди своих друзей капитана Мериуэзера Льюиса, Генри Дирборна, доктора Уильяма Торнтона, Гилберта Стюарта и графа де Волнэ, но моим народом были эти люди, и вокруг простиралась моя страна.
Айзек Хит повернул голову ко мне.
— Верно это, Чантри? Что нет границы?
— Никакой границы не прокладывали. В чем заключается одна из причин для экспедиции Льюиса и Кларка? Не только выяснить, что в тех краях есть, но и подтвердить наше присутствие на территории.
С краю светового круга появился Шанаган.
— Идут сюда, — тихонько произнес он. — Пятеро или шестеро.
Говорил он в пустое пространство. Словно духи, мы растворились в окружающей тьме. На счастье, у меня хватило самообладания прихватить кофе. С винтовкой в правой руке я прихлебывал из чашки в левой. Прозвучал оклик на испанском языке, я на том же языке отозвался, быстро шагнув вправо. Выстрелов не было; судя по звуку, приближались конные. Два испанца, четверо индейцев. Ступив на свет, я пригласил их сойти с лошадей. Они так и поступили и подошли к костру. Шедший первым хладнокровно оглядел меня.
— Капитан Луис Фернандес! Офицер испанской армии.
Я слегка поклонился. Заметно было, что он удивлен моим костюмом.
— Приятно встретиться с вами, senor, — ответил я, — так далеко от вашего дома. Рад приветствовать вас в нашей стране от имени американского народа.
С тем же успехом можно нанести удар первым, рассудил я.
Он, несомненно, испытал шок.
— В вашей стране? — возмущенно воскликнул он. — Но ведь это испанская территория.
Из тени выдвинулись остальные члены нашей группы. Все, кроме Шанагана и Боба Сэнди, те благоразумно остались на страже.
— Выпьете с нами кофе, капитан? — предложил я. И добавил: — Не знал, что притязания вашего короля заходят настолько далеко. Но в любом случае, Луизиана продана императором Наполеоном Соединенным Штатам.
Он изумленно уставился на меня. Моя уверенность несколько сбила его с толку. Он принял кофе, перебежал глазами с одного нашего лица на другое и неожиданно взорвался:
— Не верю! Быть такого не может!
— Это правда, — заверил я и прибавил: — В иных обстоятельствах, капитан, ваши слова меня бы оскорбили, но, учитывая ситуацию, я пропущу их мимо ушей. — Не давая ему продолжить, я объяснил: — Земли вернулись к Франции по секретному договору, заключенному в Сан-Ильдефонсо. Мое правительство об этом дозналось и начало переговоры. Вам известно, что бунт рабов на Гаити и грозящая война с Англией оставили императора без средств. Сенат одобрил сделку, и двадцатого декабря 1803 года мое правительство формально вступило во владение этой областью. Повторяю: мы приветствуем вас как гостя.
Капитан Фернандес покраснел от злости. Эбитт открыто улыбался, Кембл и Толли едва сдерживали веселье.
— Чушь какая! И в любом случае здешний район к Луизиане не относится. Он под управлением Санта- Фе.
— Понимаю ваше удивление, капитан, — мягко ответил я. — В такой местности, без выраженных примет, частенько заезжаешь дальше, чем сам сознаешь. Все же сейчас вы порядочно углубились в земли американцев.
Капитану это не нравилось. Я был уверен, он специально приперся сюда, чтобы приказать нам уносить ноги либо задержать нас. Связь осуществлялась медленно: парусным кораблем от Испании до Мексики, потом по суше от Мехико до Санта-Фе — и, по всей видимости, капитан не заглядывал туда несколько недель.
— Ничему этому я не верю, — резко заявил он, — и, во всяком случае, вы арестованы. Вас отправят в Санта-Фе, где и разберутся в вашем деле… в должное время.
Я улыбнулся ему.
— Арестованы? На тех же основаниях могу вас арестовать я, но нарушение слишком мелкое. На мой взгляд, не так много травы съели ваши лошади, чтобы государство серьезно пострадало. Нас же арестовать вы не вправе. И вот еще что: мы на это не согласны.
Он швырнул чашку на землю.
— Вы сдадитесь или вас возьмут силой!
— Берите, — спокойно проговорил Соломон Толли. — Берите нас, капитан.
— У меня сорок человек! — грозился Фернандес. — Сдавайтесь немедля, а не то мы всех вас убьем!
Я улыбнулся еще раз, затем оглянулся на Кембла и Толли.
— Сорок? Поровну не выйдет, так что будем делить по принципу: «кто смел, тот съел», так я понимаю.
— Я свое получу, — сказал Эбитт.
Фернандес круто повернулся и зашагал к своему коню. Прочие все время молчали, но один из них поднял пистолет.
— Я не стал бы этого делать, — предупредил Хит, ружье наведено на цель. — Ни за что не стал бы.
Пистолет опустился — постепенно, осторожно. Незваные гости скрылись во мраке.
— До чего жаль бросать такое отличное место, — сказал я.
— Бросать? Ты уж не бежать ли решил? — потребовал ответа Эбитт.
— Нет. Тут рядом, — я показал направление, — ярдах в сорока, валяются несколько большущих тополей. Упали, как нарочно, чтобы вышла баррикада. Есть и живые деревья, а места внутри хватит и нам, и лошадям. Естественный форт. Я набрел на него, когда собирал хворост. Думается, не грех отойти туда, оставив костер гореть.
Так мы и поступили: добавили в костер топлива и через несколько минут устроились в нашем укреплении.
— Поспите лучше, — посоветовал Толли. — Я покараулю.
Совет выглядел хорошим, и мы ему последовали. На земле лежала толстая подстилка из листьев.
