украшали помещение цветами, и пожилого мужчину в темном одеянии, стиравшего пыль с молитвенников.
Она подошла к нему и тихо спросила:
— Простите, кто настоятель этого прихода?
— Здесь у нас викарий, а не настоятель, мисс, — ответил он. — Мистера Хардинга сейчас нет. Он вернется в субботу. Чем я могу вам помочь? Я церковный служитель, меня зовут Уоткинс.
— Я хочу найти кого-нибудь, кто знает мистера Пэрриша, — сказала Салли.
Выражение его лица изменилось:
— Вы имеете в виду мистера Артура Пэрриша? Церковного старосту?
— Он церковный староста? Я не знала. Но его так зовут, да.
— Что ж… его здесь, конечно же, знают многие, мисс. Вам дать его адрес?
— Нет. Адрес мне, по правде говоря, не нужен…
Салли, должно быть, выглядела подавленной, потому что мужчина сказал:
— Не хотите пройти в ризницу, мисс? Я налью вам воды.
Салли последовала за ним. В небольшой, тускло освещенной комнате, где висели одежды хористов, был такой же несвежий, затхлый воздух, как и в церкви Портсмута, — он опять заставил ее подумать о том, что она, наверное, все забыла, что прошлое повторяется, как когда смотришь на старые фотографии, по крайней мере, очень похоже на то.
Через минуту мистер Уоткинс вернулся со стаканом воды. Предварительно осмотревшись по сторонам, он аккуратно прикрыл дверь.
— Что вы хотели узнать, мисс? — спросил он, протягивая ей воду.
— Спасибо. Это трудно объяснить. Я хочу разузнать что-нибудь о мистере Пэррише. Он… его здесь уважают?
— Думаю, можно так сказать, — ответил мистер Уоткинс. — Прилежно исполняет свои обязанности церковного старосты. Регулярно посещает церковь. Делает щедрые пожертвования. Намедни принес хористам корзину апельсинов. Хороший человек. Больше мне сказать нечего, мисс.
— А у него есть семья?
Он замолчал, оценивающе поглядывая на нее. Салли терпеливо дожидалась ответа.
— Я слышал, миссис Пэрриш существует, — наконец ответил он.
— Вы ее видели?
— Нет. Могу я поинтересоваться, почему вы спрашиваете, мисс? Понимаете ли, я не уверен, что поступаю правильно, рассказывая вам все это. Мне было бы гораздо легче, знай я, что вам нужно.
— Конечно. Все очень просто. Мистер Пэрриш утверждает, что женат на мне, в то же время я знаю, что это не так. Я с ним не знакома. Его соседи не захотели со мной разговаривать, и я подумала… Я подумала, что, может, здесь мне что-нибудь расскажут.
Он закивал.
— Понимаю. Что ж, довольно необычная ситуация, скажу я вам. Не знаю, поможет ли вам викарий… Он на дружеской ноге с мистером Пэрришем. Частенько подшучивает над ним. Говорит: весь мой приход — это мистер Пэрриш. На прошлой неделе сказал: мой приход без мистера Пэрриша приходит в упадок. А те апельсины, что он принес, викарий назвал пэрришскими фруктами. Они долго смеялись вместе. Викарию нравится так шутить. Они с Пэрришем друзья.
— Значит, он мне не поможет, — сказала Салли. — Теперь я это понимаю. И давно мистер Пэрриш церковный староста?
— Дайте-ка подумать. Он приехал сюда два года назад, откуда-то с южного побережья, если я не путаю…
— Из Портсмута.
— Точно. И сразу же познакомился с викарием. Человек он решительный, можно так сказать, быстро налаживает со всеми хорошие отношения. Вроде у него даже было рекомендательное письмо, так мне сам викарий сказал. Он любит всякие такие бумажки, наш викарий. Интересно…
Он взглянул на старенькое бюро в углу. Затем собрался с мыслями.
— Послушайте, я сделаю кое-что, чего не должен делать, — сказал служитель. — Единственно потому, что не люблю мистера Пэрриша. Я не должен так говорить, понимаю, мой христианский долг — уважать каждого, но ничего не могу с собой поделать. Не доверяю я ему, и все тут.
Он достал связку ключей на цепочке и отпер бюро. Просмотрел пыльную пачку бумаг, а затем протянул Салли письмо.
— Какой же здесь кавардак, — заметил служитель. — Он хороший человек, наш викарий, добросердечный, веселый, если позволите, но слишком уж доверчивый. И надо бы ему поручить кому-нибудь навести здесь порядок. Но не мне же его учить, понимаете?
Салли увидела подпись и села. Отправителем был преподобный мистер Бич. Письмо гласило:
Письмо было датировано 14 июля 1879 года — через полгода после того, как в метрической книге появилась злосчастная запись, а в портсмутской церкви сменился священник. Адрес отправителя еле пропечатался на дешевой бумаге. Салли прочитала: церковь Святого Ансельма, Тэверхем- уок, Норвич.
Сердце Салли радостно екнуло.
— Огромное вам спасибо, — сказала она. — Вы не представляете, как вы мне помогли… А вы не знаете, это обычная практика среди священников писать такие письма?
— Я всего лишь церковный служитель, поэтому не могу сказать, мисс, — ответил он. — Просто, как я уже говорил, мистер Хардинг очень открытый и доверчивый человек. Я о письме и не догадывался, пока он мне его не показал. Так что, думаю, это не очень-то распространено.
Салли еще раз прочитала послание. Почерк был неразборчивым, детским, временами каким-то корявым, будто в то время мистер Бич был болен или слаб. Как бы то ни было, теперь у нее есть адрес — ради этого стоило проделать такую дорогу.
— Спасибо, мистер Уоткинс, — сказала она, вставая. — Вы мне очень помогли. Этот мистер Бич, — священник, сделавший в метрической книге запись о моем несуществующем браке с мистером Пэрришем. И теперь я пытаюсь найти мистера Бича.
Пожилой церковный служитель выглянул из ризницы и снова закрыл дверь.
— Давайте я запишу ваш адрес, мисс, — предложил он. — На случай, если чего узнаю. Хотя вряд ли. Мистер Пэрриш здесь очень популярен, это точно, апельсины и всякое такое, со всеми приветлив, щедр. Но ведь вы знаете, как это бывает: кому-то доверяешь, а кому-то нет.
Салли задумалась, стоит ли материально поблагодарить церковного служителя, но решила пожертвовать немного приходу; и с адресом мистера Бича в сумочке отправилась домой, в Твикенхем.
Где застала гостью.
— Роза! Как я рада тебя видеть! Ты так быстро приехала…
— Я что, похожа на домоседку? Ты за кого меня принимаешь?
Роза была самым старинным ее другом, не считая Джима Тейлора. Она была сестрой Фредерика. Когда Салли познакомилась с ними, Роза была актрисой, к жуткому неудовольствию своих родителей. И она, и Фредерик стали большим разочарованием для отца; тот был епископом и братом Вебстера Гарланда, но у него не наблюдалось ни способностей, ни юмора, ни щедрости. Несмотря на просьбы, мольбы и слезы близких, он порвал всяческие контакты со своими детьми. Лишь когда Роза сама вышла замуж за священника и бросила сцену, он снова решил с ней знаться. Смерть Фредерика была для него чрезвычайно
