Но он также осознавал и эффективность неожиданной атаки. Кто бы ни скрывался сейчас за этими стенами, они не знают, что за ними следят, поэтому, если Мойша пошлет сейчас туда всех своих людей, они захватят здание меньше чем за минуту. Но для того чтобы приставить пистолет к голове ребенка, нужно гораздо меньше минуты…
— Думаю, пока будем наблюдать, — сказал он. Мойша вглядывался в дождь. Этот дождь…
Вдоль мостовой струились такие потоки воды, что практически не было видно, где начинается тротуар. Канава была забита каким-то мусором, возможно, там валялась мертвая собака, и потоки закручивались в небольшие водовороты, как на реке Пекос в рассказах о Дэдвуде Дике, которые Мойше по вечерам читал один из его ребят. Какая-то слизь, бумаги и грязь неслись по течению, прямо как в «Дэдвуде Дике».
Парадная дверь распахнулась. Мойша моргнул и толкнул в колено своего товарища.
— Просыпайся, — сказал он. — Смотри! Товарищ открыл глаза и нагнулся к окошку.
В дверном проеме они увидели двух человек. Один был в непромокаемом плаще и шляпе, а другой, похоже, в халате.
Плащ отошел от двери, халат позвал его обратно и начал что-то говорить. Плащ опять двинулся по улице, подняв воротник, а халат закрыл дверь.
— Возьмите его! — приказал Мойша.
Из кеба тут же выпрыгнули трое. Плащ шел, не оглядываясь и низко опустив голову, а стук дождя по шляпе не позволял ему услышать шаги за спиной, поэтому ребята быстро его нагнали.
Липман приказал кучеру медленно следовать за своими людьми, и меньше чем через минуту Плащ, несмотря на сопротивление, затащили в кеб. Салли узнала бы его: это был секретарь Уинтерхалтер.
— Кто вы? Что вам надо? — спрашивал он.
— Это не важно, — ответил Липман. — Что там происходит?
Уинтерхалтер смотрел на них с изумлением.
— Как вы смеете? Чего вы хотите?
— Отвечай на вопрос! — рявкнул Липман. — Что происходит в доме?
— И вы думаете, я отвечу? Видимо, вы на редкость глупый человек. Отпустите меня Сейчас же…
Он попытался освободиться. Липман толкнул его на место.
— Ребенок там? — спросил он. Уинтерхалтер замер, он начал понимать, кто эти люди.
— Теперь все ясно, — сказал он. Липман наблюдал за ним, прищурив глаза. — Думаю, вам лучше поговорить напрямую с моим работодателем. Видите ли, я всего лишь его секретарь. Уверен, что…
— Хватит, — отрезал Липман. — А
— За врачом, — не моргнув глазом ответил Уинтерхалтер. — Один из слуг поранился.
— А почему было не послать кого-нибудь из других слуг? Почему именно ты бегаешь под дождем?
— Потому что именно я оказался одет и мог быстрее всех выйти на улицу. А теперь, думаю, мне стоит сделать две вещи: первое — сообщить о вас своему работодателю. Он будет рад ответить на любые ваши вопросы относительно ребенка. И второе — позвольте мне все же сходить за врачом. Это не то чтобы дело жизни и смерти, но может иметь прискорбные последствия для зрения одного из наших слуг. Уверен, вы не пожелаете стать виновниками такого несчастья.
И тут Мойша Липман забеспокоился. Он сделал что-то не так, но не мог понять, что именно, а главное — не знал, как выйти из сложившейся ситуации. Сейчас, задним числом он понял, что должен был сделать: надо было проследить за ним, а не нападать. Но уже поздно.
Однако, если он примет предложение секретаря, они смогут проникнуть в дом без драки. Это даст его ребятам возможность осмотреться там… Даже Малышу Менделу такое не пришло бы в голову. Да, это довольно умно.
— Хорошо, — начал он. — Иди и скажи своему хозяину, что мы хотим поговорить с ним. А потом можешь отправляться за врачом.
Уинтерхалтер кивнул и надел шляпу.
— Думаю, вы понимаете, что моему хозяину понадобится несколько минут, чтобы одеться и приготовиться к вашему визиту. Дворецкий выйдет и даст вам знать, когда он будет готов принять вас.
— Хорошо, — ответил Липман. — Только смотри — без глупостей.
— Нет, нет, нет, — замотал головой Уинтерхалтер. — Конечно, нет.
Он вышел из повозки и побежал к дому.
Когда секретарь скрылся внутри и за ним захлопнулась дверь, один из людей Липмана тихо спросил:
— Босс? А если он вызовет полицию?
— Как? — усмехнулся Липман. — Почтового голубя пошлет?
Они натянуто рассмеялись, и Мойша еще раз повторил свой ответ на случай, если подельники не поняли всей прелести его шутки. Но спустя пять минут, когда приехала полиция, никто уже не смеялся.
— Значит, ребенок у Пэрриша, — сказал Цадик Уинтерхалтеру. — Конечно же. А эти идиоты следили за домом, думали, он привезет девочку сюда… Следовательно, они знают, что ребенок у него, но не знают где. Но если бы они были полными идиотами, как ты их представил, откуда бы они узнали этот адрес? Они каким-то образом связаны с Локхарт.
— О ней не упоминали, — ответил секретарь. — Может, за ними стоит кто-то другой.
— Возможно, Голдберг…
— Это были евреи.
— В таком случае несомненно Голдберг. Что ж, планы меняются, Уинтерхалтер. Пэрриш схватил ребенка, но не привез его сюда, значит, он хочет поторговаться. Тебе незачем встречаться с ним. Под дождем не придется бегать, пусть сам придет сюда. Полиция уже приехала?
— Их как раз уводят, мистер Ли, — ответил секретарь.
— Отлично. Как хорошо, когда полиция у тебя в кармане. Что ж, если у Пэрриша девочка, у меня ее мать. Я хочу спуститься в подвал и допросить ее. Пришли сюда Мишлета, пожалуйста.
— Доктор Штраус сказал, его глазу требуется покой, сэр…
— Пришли его! Он мне нужен! Уинтерхалтер удалился, чтобы позвать слугу.
Мишлет застонал и сел на кровати.
— Я слышал… Да, сейчас приду… Который час, герр Уинтерхалтер? Я не вижу часов…
— Два часа ночи. Мне и вправду очень жаль вас, Мишлет, но доктор Штраус сделал все необходимое, а вы сейчас очень нужны мистеру Ли.
Мишлет накинул халат.
— Я сам не справлюсь… Мне нужен помощник…
— Я помогу вам. Мистер Ли хочет спуститься в подвал. Наверняка вы понадобитесь ему.
Здоровый, налитый кровью глаз Мишлета с любопытством уставился из-под повязки на Уинтерхалтера, сохранявшего непроницаемый вид. Слуга облизнул губы и направился в комнату хозяина.
— Да, мистер Ли? Хотите полностью одеться, сэр? Может, сначала побрить вас? Еще рановато, но уверен, вы почувствуете себя гораздо лучше…
— Покажи руки.
Тот протянул вперед руки. Они сильно тряслись.
— Нет, побреешь позже. Умой меня и одень.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Мишлет. Он глубоко вздохнул, покорно и несчастно, и отдернул покрывала.
Поперек кровати под простыней проходили три кожаных ремня, крюки на концах которых были спрятаны под балдахином. Мишлет достал один из их, прицепил к блоку, закрепленному на металлическом каркасе, и начал крутить ручку в изголовье кровати. Ремень натянулся, и мало-помалу Цадик принял полусидячее положение.
Мишлет закрепил ремень и снял с хозяина пижамную куртку. Затем он присоединил остальные ремни к таким же блокам и стал крутить ручку, пока тело Цадика совсем не оторвалось от ложа. Прежде чем налить воду в таз, слуга накрыл простыню большим куском прорезиненной материи.
Когда Мишлет собирался опустить хозяина обратно, тот заговорил:
— Уинтерхалтер, глазированный орех.
Секретарь нашел возле кровати коробку и положил сладость в рот мистеру Ли небольшими
