есть дети. Мать согласится со всем, лишь бы только иметь возможность одеть, обуть и накормить свое дитя, сделать так, чтобы он ни в чем не нуждался. Уж можешь мне поверить!
Фэнтом взмахнул рукой, указываю на горы.
— Я мечтаю вовсе не об этом, — сказал он.
— И чем же твои мечты, мальчик мой, отличаются от устремлений всякого настоящего мужчины? Признайся честно, ведь тебе тоже хочется денег и могущества!
— Я хочу просто жить, — ответил юноша, — и не добывать деньги с помощью револьвера, а зарабатывать их собственным трудом. Я хочу взять в руки топор и вырубить деревья, расчищая землю под пашню. Я хочу идти за плугом и видеть, как под его острым лемехом переворачиваются пласты чернозема, и как стайки птиц опускаются на борозды в поисках зернышек и червяков. Я хочу возделывать свою землю и выращивать на ней урожай.
— Что ж, зов земли это, конечно, очень хорошо, — похвалил Куэй, — хотя лично я, признаться честно, никогда не понять точку зрения простого работяги. Ну а о жене ты подумал? Что будет с ней, Джим? Ведь без прислуги…
— Работа будет ей не в тягость! — уверено заявил юноша. — Мы будем работать вместе: я — в лесу и в поле, а она — по дому. Те люди, у кого полон дом прислуги, не знают вкуса жизни. Сшитые моей женой платья, всегда будут ей к лицу, и с ними не сравнится ни один самый дорогой наряд; а та еда, которую она сама приготовит для меня, будет самой вкусной на свете.
Он снова махнул рукой в сторону гор.
— Это мой край, — продолжал он, — и я хочу стать частью его. Для человека, у которого есть голова на плечах и руки на месте, нет ничего невозможного. Это мой шанс, и я его не упущу. А деньги, добытые из чужих колец, браслетов и тому подобных побрякушек здесь мне не нужны. Я так решил. Конечно, спасибо вам за заботу, но мы с Джо не сможем построить свое счастье на чужом горе!
— Эхе-хе, — вздохнул Куэй, — я словно слышу голос, доносящийся откуда-то из моего собственного прошлого. В свое время я приехал в эти края, задумав собрать вокруг себя таких парней, как ты, чтобы дать им ту жизнь, о которой сейчас мечтаешь ты. Но затем объявился Кендал и наглядно продемонстрировал мне, как с наибольшей выгодой для себя использовать те инструменты, которые мне удалось собрать. Что ж… наверное, сейчас я все-таки сожалею о том своем грехопадении. А Кендал… он остался на бобах!
Старик невесело улыбнулся, очевидно, размышляя о своей победе.
— Даже Кендала можно одолеть, если старый Куэй составит план, а юной Джим Фэнтом поможет претворить его в жизнь.
— А что сказал Кендал, когда нашел вас связанным и лежащим на полу?
— Взглянул на меня и усмехнулся. «И он стал тратить время, чтобы тебя связать?» — сказал он. Ты понимаешь? Сам он, Кендал, не стал бы попусту тратить время. Он считает, что самые прочные узы на свете — это смерть. И, разумеется, так оно есть! Но я скажу тебе ещё кое-что, мальчик мой. Если человеку неведомы хотя бы элементарные представления о порядочности, то он никогда не станет удачливым преступником. Это то, чего Кендалу никогда не понять.
Глава 39
На самом краю зарослей раздался внезапный треск. Джонатан Куэй отреагировал мгновенно, вскакивая на ноги и хватая стоявшую рядом с ним у стены винтовку.
— Это мой конь, — успокоил его Фэнтом.
— Твой конь… твой конь, — пробормотал Куэй, вздохнув с облегчением.
— А я уж, грешным делом, решил, что, возможно, Кендал…
— Кендал сейчас далеко, — рассудительно сказал Фэнтом. — Думаю, Бад Кросс ещё устроит ему сегодня веселый денек.
— Что же ты стоишь? Присаживайся…, — предложил Куэй. — Ты принес мне хорошие новости. Посиди со мной, а я тем временем составлю купчую на землю, которая отныне станет твоей.
Куэй достал блокнот, открыл его на чистой страничке и начал быстро писать:
— От родника, что к северо-востоку от озера в Долине Счастья, — проговаривал он вслух, — одна миля в сторону озера до трех черных камней, известных среди жителей Долины Счастья, как «Пиковая Тройка», и от этого места на юг полмили, то есть до реки, и две мили вдоль берега…
— Две мили? — пробормотал Фэнтом.
— Оттуда вдоль берега на восток, — повторил Куэй, продолжая писать, — две мили или чуть более, до кипарисов…
Но эти слова не задерживались у юноши в голове. Воображение уже рисовало перед ним картину его владений: огромные угодья, где шумели величественные деревья, отвоеванные у леса плодородные, богатые перегноем земли, ягодные места, зеленеющие заливные луга у реки с пасущимися на них воображаемыми стадами. Он видел лицо своей жены, стоящей на порогу хижины и уже слышал радостные голоса своих будущих детей. От этих мыслей на душе у Джима Фэнтома сделалось необычайно спокойно и легко, и он сказал сам себе, что пока что все идет, как надо.
— Ну вот и все, — сказал Джонатан Куэй. — К тому времени, как ты возвратишься в долину, там уже не будет ни души. Если кто и останется, так это юный Чип Лэндер. Он хороший, совестливый парень. И ещё китайцы. Не знаю, что будет с ними дальше. Но, возможно, они останутся в своем поселке на реке. Народец они мирный, трудолюбивый, и ты сможешь даже кое-что заработать, если станешь переправлять их нехитрый товар через горы и доставлять его на ближайшие рынки. Постепенно ты сможешь воцариться там, мальчик мой. И по возможности уж постарайся сохранить деревню, чтобы она не пришла в упадок. Поддерживай в порядке лавки и мастерские, если только эти черти ещё не успели спалить все дотла, воспылав ненавистью ко мне…
— К вам? — изумился Фэнтом. — Но ведь винить в случившемся будут меня.
— Только не после моего исчезновения. Они догадаются, что я сам же все это и подстроил. Кендал все поймет и сообщит остальным. Мой старый добрый приятель Луис Кендал.
Он снова тихонько засмеялся, и юноше сделалось не по себе. Он едва не швырнул выданную Куэем бумагу ему в лицо, но тот поспешно заговорил:
— А с этим будь поосторожнее! Смотри, чтоб не слишком терлась. Вообще-то, писал я химическим карандашом, но если обращаться с бумагой небрежно, то и он может стереться или размазаться. Обрати внимание, я оставляю тут и свою расписку: «ПОЛУЧЕНО СПОЛНА!». Что ж, мой мальчик, я и в самом деле получил полную цену. А теперь веди сюда своего коня и будем готовиться к ночлегу.
— Я прямо сейчас поеду обратно, — сказал Фэнтом, для которого сама мысль о том, чтобы провести ещё какое-то время в обществе Куэя, казалась совершенно невыносимой. Если буду ехать весь вечер, то уже к ночи окажусь почти у самых гор. Хочу преодолеть самый протяженный отрезок пути прежде, чем мой конь начнет уставать. Так что, я уезжаю.
— Ну что ж, тогда давай пожмем друг другу руки, — ответил Куэй. — И скажем «до свидания»! Очень грустное слово для пожилого человека, мальчик мой. Но, может быть, как-нибудь я загляну к тебе в гости. Возможно, когда на ладонях у тебя прибавится мозолей, то ты все-таки изменишь свое мнение о семейных потребностях. Нелегко все-таки быть молодым, когда твои идеи слишком уж прямолинейны и однозначны, так что сравнить их можно разве если что с квадратом, ощетинившимся на все четыре стороны своими четырьмя прямыми углами; но время не жалеет никого, жизнь бьет и швыряет из стороны в сторону, так что к тому времени, как человек достигает моего возраста, все острые грани и углы сглаживаются, а суждения становятся куда более обтекаемыми. Что ж, Джимми, прощай. И удачи тебе. Лучшего человека, чем ты, я в жизни не встречал. Так и передай своей жене. Она обязательно должна знать об этом, потому что очень скоро сам убедишься, что обратить на себя внимание женщины гораздо проще, чем его удержать. Прощай!
Джим Фэнтом направился к коню, дожидавшемуся его у самого края зарослей, вскочил в седло и поехал вверх вдоль берега реки. В самом конце участка пути, пролегавшего по открытой местности, он оглянулся назад и увидел, что Куэй машет ему вслед. Фэнтом тоже помахал в ответ, а потом решительно отвернулся и снова пришпорил коня.
В небе догорало пламя заката. Огненное зарево уже почти угасло, и лишь кое-где среди облаков виднелись кроваво-красные сполохи. Небо над западным горизонтом все ещё светлело, но на землю уже спустилась тьма, в воздухе витал запах сырой земли и слышалось непрерывное, приглушенное жужжание
