Позади него на длинном подъеме тяжело поднималась карета Оверлендской почтовой линии. Солдат с тремя желтыми нашивками сержанта на рукаве своей шерстяной рубашки ехал перед фургоном, двое других скакали справа и слева от него, и еще двое оставались в арьергарде. Бланхард отметил про себя, что пять человек прикрытия — это все-таки очень мало для транспорта с сорока тысячами серебряных долларов. Армия, видимо, доверяла населению, побежденному солдатами в голубых мундирах северных штатов.
Конь Бланхарда взобрался на вершину холма и остановился.
Дорога, спускаясь, уходила в пыльную даль, в конце которой лежал Колумбус. Бланхард облегченно вздохнул, когда подумал об этом.
От его рубашки шел неприятный запах пота, борода и усы были покрыты песчаной пылью. В Колумбусе будет вода, привал и ресторанчик с девушкой по имени Додо, которая смотрела на него манящими глазами, когда он последний раз был в этом городе.
Сзади раздался резкий крик кучера, подбадривающего утомленную упряжку. Пыль встала плотным облаком, когда фургон достиг вершины и начал спускаться на равнину.
Четвертью часа позже отряд въехал в Колумбус и остановился перед салуном. Бланхард сделал знак спешиться и соскочил с седла. Он слышал, как кучер разговаривал с агентом линии:
— Ты сегодня плохо выглядишь, Майк. Тебе нехорошо?
— Ничего, — ответил агент и занялся подготовкой новой упряжки.
Бланхард сделал знак сержанту:
— Хайнес, отведите лошадей к колодцу и напоите. Люди должны отдохнуть, их фляги — наполниться. Мы отправимся, как всегда, через четверть часа.
Сержант Хайнес приложил правую руку к полям своей шляпы.
— Есть, сэр. А где мне искать вас, сэр?
— Вам не придется искать меня, — возразил Бланхард, ухмыляясь, и передал своего коня одному из солдат.
Хайнес понизил голос. Он считал, что, как старый служака, может разговаривать с молодым офицером своей части таким тоном.
— Вы идете к этой женщине, сэр? Лучше бы вы не ходили к ней, сэр.
— Что это означает? — резко спросил Бланхард. — Что, черт возьми, дает вам право вмешиваться в мои личные дела, Хайнес?
— Мне кажется, я уже встречался однажды с этой женщиной, сэр, — прошептал сержант. — Это было в Кэмп-Сэрли. Тогда убили одного нашего человека, и вскоре после этого она исчезла. У меня нет доказательств, но я думаю, что это сделала она. Не ходите к ней, сэр.
— Хайнес, я уже достаточно взрослый, чтобы самому позаботиться о себе! — ответил лейтенант и повернулся.
Он пересек улицу и вошел в салун. Додо стояла, опираясь на стойку бара.
— Хэлло, лейтенант! — прозвучал ее хриплый голос.
Бланхард подошел к ней. Он увидел бледность ее лица и тени под глазами. Ну да, сегодня чертовски жаркий день.
— Добрый день, мисс Додо!
Он снял шляпу, так как был джентльменом и всегда оставался им с женщинами — даже с теми, которые зарабатывали себе на жизнь в сомнительных ресторанчиках.
— А где Сэм?
— Он лег, ему нездоровится, — быстро ответила Додо. — Хотите выпить, лейтенант? Я могу налить вам.
— Отлично, — кивнул Бланхард. — Но не надо виски. Лучше пива. виски утомляет, а нам предстоит дальняя дорога.
— Я хочу спросить, — прошептала женщина, наливая стакан, — как армия может перевозить такие ценности, отправляя при них только одного офицера с пятью солдатами?
Бланхард рассмеялся и взял стакан из ее рук. Его пальцы ощутили биение ее сердца.
— На это я, к сожалению, ничего не могу ответить, мисс Додо Военная тайна, понимаете?
Додо приблизилась и встала перед ним.
— Вечно эти мужчины с их военными тайнами, — пробормотала она.
Бланхард уже чувствовал тепло ее близкого тела. Он был еще молод и неравнодушен к женской красоте, а Додо была девушкой в его вкусе. Он представил себе, как она будет выглядеть, если приоденется, подкрасит губы и уложит волосы. Тогда она, наверное сможет соперничать со всеми теми надменными женами офицеров, которых ему довелось видеть за время службы.
Как издалека донесся до него ее голос и прервал течение его мыслей:
— Почему же вы не пьете, лейтенант?
Бланхард покраснел и поднес стакан к губам, и в эту секунду на улице раздался выстрел.
За первым выстрелом мгновенно последовал второй. Какую-то долю секунды стояла тишина, затем звуки выстрелов вновь загрохотали вдоль улицы.
Бланхард отбросил стакан. Он разбился о землю, пиво брызнуло на его запыленные сапоги. Сквозь треск выстрелов он услышал ревущий голос сержанта Хайнеса:
— Мистер Бланхард! На помощь, сэр!..
Бланхард сделал прыжок к двери и остановился как вкопанный, почувствовав, как что-то жесткое прижали к его спине.
— Додо? — спросил он через плечо.
Громкий, насмешливый, нервный смех женщины был ответом ему.
— Стойте, лейтенант! Не вынуждайте меня вогнать в вас порцию свинца.
Для Бланхарда это было равносильно увесистому удару дубинкой по голове. Он медленно повернулся и увидел направленный на него двуствольный «Деринджер» Додо. Во рту у него пересохло, холодок пробежал по спине.
— Додо, ты не сделаешь этого! — пробормотал он, задыхаясь.
Резкий смех показался ему стуком гвоздей, забиваемых в крышку гроба.
Попытавшись обернуться, он почувствовал, как она прижала дуло «Деринджера» ему между лопаток. И так, с пистолетом за спиной, прислонившись к стене, он сквозь грязное окно должен был наблюдать, как снаружи завершалась кровавая драма.
Двое его людей без признаков жизни лежали около колодца У него на виду, их руки вцепились в землю. Эта поза смерти была достаточно хорошо ему знакома, чтобы он мог сказать, что Левис и Доноган никогда не вернутся к жизни, — они уже перешагнули порог, именуемый смертью.
Хайнес стоял на коленях за корытом у колодца и вел огонь из своего револьвера по кому-то на крыше дома, невидимому для Бланхарда. Голос старого сержанта вновь прокатился вверх и вниз по улице:
— Лейтенант Бланхард! Где вы, сэр? Помогите же нам, сэр!
Бланхард задрожал. Кулаки его машинально сжимались и разжимались. Над самым его ухом прошептал женский голос:
— Не стоит, лейтенант! Оставайтесь спокойным несмотря ни на что, и ни один волос не упадет с вашей головы.
Бланхард застонал. Он прижался лбом к оконному стеклу. Свободная кавалерийская лошадь промчалась снаружи мимо него, подняв столб пыли. Потом он увидел Шеридана и капрала Уолкера, шедших в прорыв. Стремя в стремя скакали они к верхнему выходу из города. Бланхард молил небо, чтобы они ускользнули. Уже казалось, что они проскочили, но тут вдоль улицы прогрохотала новая серия выстрелов. Оба кавалериста, как куклы, вывалились из седел и опрокинулись в пыль. Их лошади с пустыми седлами и волочащимися по земле стременами умчались прочь.
Теперь огонь со всех четырех сторон сосредоточился на колодце, за которым все еще стоял на коленях Хайнес. Старый сержант, ветеран несчетного числа боев, все еще сражался. Он тщательно удерживался под прикрытием, и его револьвер постоянно извергал дым и красные огни.
По всей улице плыл пороховой дым, и грохот выстрелов эхом отдавался между домами. В конце улицы появился всадник, который выстрелил из своего карабина по колодцу и снова исчез за стеной порохового дыма и клубящейся пыли.
