сильнейшей депрессии, всерьез решил 'сваливать' из страны. К собственной музыкальной карьере он относился весьма индифферентно, тратя большую часть времени на составление планов 'идеологического побега'. Он подолгу обсуждал с Зотовым варианты перехода финской границы, попадания на торговый флот и бегства через Норвегию с вполне вероятным барахтаньем в ледяной воде местных фьордов.
Это мало кому известно, но в 84-м году Наумов с Зотовым решили проникнуть по репатриантским каналам в Турцию, съездив в Армению и попытавшись зарегистрировать фиктивные браки с армянками иорданского происхождения. После того, как эта попытка завершилась неудачей, последний 'брачный рывок' был совершен ими в конце 84-го года в Москву - с дальним прицелом на Грибоедовский ЗАГС, фиксирующий браки с иностранцами. Но в преддверии Всемирного фестиваля молодежи и студентов столица резко ужесточила лимитные льготы, и в конце концов новосибирские пилигримы оказались в Питере.
В городе на Неве, столкнувшись с последствиями сфабрикованного обвинения в 'валютных операциях, сутенерстве и наркомании', Наумов пишет одну из своих сильнейших композиций 'Рожден чтоб играть'. В ее студийном варианте не был записан куплет 'Почему там Клондайк, а у нас Кулунда? / Почему меня тянет туда?', который впоследствии неизменно звучал на концертах.
'В условиях гэбистского прессинга я сначала хотел спеть про Кулунду, но в последний момент испугался, - признается Наумов. - Я боялся, что после этих слов меня попросту засадят в спецпсихушку'.
Любопытно, что когда эту композицию впервые услышал Кинчев, то тут же предложил Наумову заменить слово 'Кулунда' на слово 'Колыма'. Наумов от замены категорически отказался, сославшись на 'отсутствие рифмы и потерю ритма'.
...Наиболее известной песней с этого альбома и визитной карточкой раннего Наумова стала 'Сказка о Карле' - построенная на аллитерациях незамысловатая притча о виртуозном музыканте, в основу которой лег детский каламбур 'Карл у Клары украл кораллы'.
'Я писал эту песню достаточно долго - с января по апрель 85-го года, собирая ее буквально по кусочкам, - говорит Наумов. - Начиналась она с конца, когда мне в голову пришла шальная фраза: 'если ты не эстет в ожиданьи конца'. По ассоциации с ее продолжением - 'лей кастет из свинца и налей-ка винца' - я вспомнил про каламбур о Кларе и Карле и принялся 'разматывать' песню, исходя из него. Начиная с третьего куплета 'Карл' писал себя сам'.
После того, как 'Карл' стал чуть ли не единственным Большим Хитом Наумова, в отношениях между автором и песней произошли существенные перемены. С одной стороны, именно благодаря 'Карлу' Наумов получил определенную известность за пределами хиппистско-филологических кругов обеих столиц. Но со временем Наумов начал от 'Карла' сознательно дистанцироваться, по-видимому, считая эту песню неактуальной и негармонирующей с текущим репертуаром. Он практически перестал играть ее на квартирниках и откровенно уродовал на рядовых концертах - исполняя чуть ли не речитативом, в полтора раза быстрее и т. д. Тем не менее на альбоме именно 'Карл' оказался апофеозом - не только по владению литературным слогом и виртуозности обращения с гитарой, но и по степени внутреннего надрыва.
'Карл' в очень славной и доброй манере зафиксировал сленг того времени, но его слишком возлюбили в ущерб другим непризнанным композициям, - вспоминает спустя десятилетие Наумов. - Я был отчаянный, злой, энергичный, и у меня уже тогда были песни более глубокие и достойные'.
Парадокс состоял в том, что, когда альбом пошел в народ, Наумова стали воспринимать не как 'художника крупных психоделических форм', а исключительно как автора 'Карла'.
'Музыкант приходит на концерт исполнять 'Азиатскую мессу', а его просят рассказать анекдот', - любил говорить Наумов о 'Карле' в те времена.
Как бы там ни было, сам альбом пользовался немалым успехом в течение нескольких лет - причем не столько в столицах (которые уже были знакомы с новым, более сложным репертуаром Наумова), сколько на периферии. Масла в огонь подлил успех наименее притязательной композиции 'И я пою', попавшей в феврале 87-го года в top-10 хит-парада Александра Градского, передававшегося по первому каналу Всесоюзного радио. В том же году на ленинградском отделении 'Мелодии' планировалось издание винилового диска, одна сторона которого должна была состоять из песен Башлачева, а вторая - из песен Наумова (фрагменты 'Блюза в 1000 дней' + 'Театр Станиславского'), но материализоваться этому проекту так и не было суждено.
Сразу после выхода 'Блюза в 1000 дней' (с немалыми трудностями этот альбом был переиздан на компакт-диске спустя одиннадцать лет) Наумов хотел начать раскручивать себя под 'групповой шапкой' 'Проходного двора', набрав музыкантов не в безызвестный состав, а в проект, имевший за плечами определенную легенду. Но с годами его мечта о собственной группе приобретала все более атрофированный вид. Правда, Наумову удалось сыграть несколько электрических концертов с приглашенными музыкантами, но все попытки найти себе верных и преданных единомышленников завершились неудачей.
Уехав в 90-м году в США, он так и остался одиноким 'степным волком', ежегодно мигрирующим между Клондайком и Кулундой и по-прежнему собирающим в камерных залах толпы преданных поклонников. Его не изменили ни время, ни признание, ни несколько вышедших в России компакт-дисков. Он остался честным рок-бардом и гитаристом с уникальной техникой игры - таким же диким и ни на кого не похожим.
Аквариум Дети декабря (1986)
сторона А
Жажда
Сны о чем-то большем
Кад Годдо
Она может двигать собой
Танцы на грани весны
сторона В
Деревня
Я - змея
Подводная
2-12-85-06
Дети декабря
В начале лета 85-го года очередная модификация аквариумовского состава попыталась записать в студии Тропилло наброски к новому альбому. Работали без Гаккеля, у которого в его затянувшихся баталиях с мистикой все чаще одерживали победу оккультные силы и на смену летающим тарелкам теперь являлись 'телепатические кони' и духи российских императоров. Официальная версия гласила, что Cева взял технический перерыв и занимается 'повышением профессионального мастерства в игре на виолончели'. Тем временем Гаккель периодически выступает в составе 'Поп-механики', записывает акустический альбом 'Инородное тело', а в свободное время работает в отделении Октябрьской железной дороги, подстригая кусты вдоль железнодорожного полотна в направлении станции Комарово.
Гребенщиков ушел из сторожей и устроился руководителем художественной самодеятельности, куда и наведывался на пару часов несколько раз в неделю. Он еще не оформился в Союз драматургов (остроумная халява, найденная в свое время Макаревичем), но уже перестал сдавать пустые бутылки, брошенные в подъезде его дома. Другие музыканты тоже как-то выкручивались, оставляя львиную долю времени на музыку.
К этому моменту у Гребенщикова возобновилось интенсивное сотрудничество с Курехиным. Сергей
