наконец-то устроился на постоянную работу 'по специальности', а именно: чуть ли не ежедневно молотил по роялю, выполняя обязанности профессионального концертмейстера на тренировках по художественной гимнастике. Как следствие всех этих таперских перегрузок его и без того безупречная клавишная техника превратилась в просто фантастическую.
С конца весны 85-го года группа в составе БГ-Курехин-Титов-Трощенков начала репетировать новые песни вместе с гитаристом Андреем Отряскиным. В то время очередной 'идеей фикс' Гребенщикова и Курехина был поиск нового гитариста, который не тянул бы одеяло на себя и при этом совпадал по духу с 'Аквариумом'. Отряскин уже давно потрясал их воображение - причем не столько техникой или скоростью игры на двухгрифовой гитаре, сколько оригинальным музыкальным мышлением, продемонстрированным им в составе арт-роковых 'Джунглей'.
К сожалению, первые пробные записи у Тропилло развеяли все планы 'Аквариума' относительно предстоящего сотрудничества с Отряскиным. Блестящий концертный импровизатор, Андрей очень скованно чувствовал себя в студийных условиях. Он начинал волноваться, допускать интонационные промахи, и вскоре стало понятно, что данный проект - многообещающий по своему потенциалу - обречен на неудачу.
От сессий того периода в архивах остались не вошедший ни в один из альбомов 'Аквариума' 15- минутный студийный вариант композиции 'Мы никогда не станем старше', а также электрические версии песен 'Трамвай', 'Яблочные дни' и 'Дикий мед'. (Последнюю очень не любил Тропилло, считая ее текст 'пустым бахвальством'.)
Говорят, примерно в это же время Гребенщиков сочинил хуковый электрический номер со словами 'картонный герой', на который, по слухам, впоследствии обиделся Кинчев. Позднее эта безымянная композиция 'Аквариумом' не исполнялась - не по дипломатическим соображениям, а вследствие некоторой плакатности текста и стилистической близости данного опуса к манере игры группы 'Алиса'.
Завершение прикидочных записей совпало с началом крупного капитального ремонта, который бушевал в студии Тропилло в течение всего лета. Группа 'Телевизор' в поте лица долбила в стене отверстие 'для улучшения вентиляции', а все остальные музыканты приезжали в Дом юного техника, дабы засвидетельствовать свое участие в ремонте (читай - почтение к Тропилло), вбив в пока еще не разрушенные стены пару-тройку гвоздей. К августу это градостроительство наконец-то завершилось, и 'Аквариум' приступил к записи последнего подпольного студийного альбома. Его рок-н-ролльный каркас составляли блюз 'Змея', новая композиция 'Она может двигать собой' и уже известная по фестивальным выступлениям 'Жажда'.
Открывавшая альбом 'Жажда' выдавала изрядную порцию авансов: синтезаторные атаки Курехина, индустриальные шумы (музыканты колотили по железу и переворачивали его), игра Гребенщикова на специально расстроенной гитаре со спущенными струнами и церковный хор Полянского, фонограмма которого была найдена на одном из каналов пленки.
В студии вновь материализовался Ляпин, но всего на двух композициях: '2-12-85-06' и 'Она может...'. (К слову сказать, его эффектное соло в 'Змее', продемонстрированное во время осеннего открытия сезона в рок-клубе, настолько потрясло присутствовавшую на концерте Пугачеву, что она тут же пригласила Ляпина в аккомпанировавший ей 'Рецитал'. Ляпин ответил отказом.)
Большинство гитарных ходов были сыграны на 'Детях декабря' самим Гребенщиковым - при непосредственном 'продюсировании' Курехина. Особенно убедительно партии гитары смотрелись в 'Снах о чем-то большем', а когда Тропилло не понравилось соло Гребенщикова в 'Змее', музыканты отправили Андрея Владимировича на обед в пельменную и в его отсутствие самостоятельно прописали необходимый трек.
'Я, в принципе, мог бы быть хорошим гитаристом, - считает Гребенщиков, который в 'Детях декабря' играл на 'Фендере', присланным ему в подарок Дэвидом Боуи. - Но мне всегда не хватало времени для 'повышения мастерства'.
С песней 'Сны о чем-то большем' (не попавшей впоследствии в 'Музыкальный ринг' по причине 'чрезвычайно опасного текста') произошла почти что мистическая история. После того, как на шесть каналов были записаны все инструменты и вокал, Гребенщиков, начитавшийся в английской музыкальной прессе о 'системе найденных звуков' Брайана Ино, решил проверить два незаполненных канала. Поскольку запись производилась на списанную с 'Мелодии' старую пленку, после продолжительной тишины внезапно возникли флейта и хор - в нужном месте, в нужной тональности, в нужном темпе и в нужном ритме. 'Дар неба' - решили музыканты, включив это место в альбом без каких-либо изменений.
Притчей во языцех на 'Детях декабря' оказалась композиция '2-12-85-06', сыгранная 'Аквариумом' еще на III рок-фестивале и абсолютно не воспринятая публикой. Краткая история создания фактуры в этой песне заключалась в том, что Курехин с Гребенщиковым, заразившись приемами 'тропиллизации', решили впихнуть в эту композицию максимальное количество информации. В ней присутствуют риффы Ляпина, псевдоямайский вокал Гребенщикова, частушки в исполнении Тропилло, убыстренный голос, саксофон Михаила Чернова, фонограммы шумов, сдвоенный и обратный вокал, а также великое множество замаскированных студийных эффектов.
Несмотря на подобные радости жизни, двумя основными композициями на альбоме обоснованно считались акустические 'Деревня' и 'Дети декабря'. Волшебная скрипка Куссуля, ирландская дудочка Дюши и виолончель вернувшегося в родные пенаты Гаккеля создавали, казалось, единственно правильное оформление для доверительно-камерного гребенщиковского вокала.
'Когда мы придумали в 'Деревне' этот скрипично-виолончельный ход и начали его репетировать, у меня возникло прочное ощущение, что мы попали туда, куда надо, - вспоминает Гребенщиков. - Когда попадаешь в точную музыку, ты всегда ощущаешь это место - без привязки к тому, что происходит за окном. Это настоящее. Впоследствии такого 'Аквариуму' удавалось добиться лишь дважды - в 'Партизанах полной луны' и на 'Великой железнодорожной симфонии'.
Ближе к концу записи музыканты начали осознавать, что группа наконец-то сложилась - по крайней мере, на данной сессии. Прямо на глазах рождалась еще одна мифологическая грань 'Аквариума', когда нечто наиболее значимое происходило не на концертах - как было до этого - а именно в студии. Дело дошло до того, что Курехин вопреки всем ожиданиям согласился играть в песне 'Дети декабря', хотя ранее считалось, что лирические композиции ему противопоказаны по определению.
Действительно, БГ и компания создали абсолютно зрелую и уравновешенную работу. В ситуации, когда страна стояла на пороге перестроечной истерии, Гребенщикову, всегда чувствовавшему скорее куда дуют ветры, чем откуда, захотелось тишины осеннего леса и покоя умных мягких мелодий. В свою очередь, музыкантам наконец-то удалось совместить в студии таинственную герметичность раннего 'Аквариума' с профессиональным демократизмом звукозаписи. Чудесным образом был достигнут идеальный баланс авангардизма в аранжировках и горного хрусталя в текстах. Курехинский сарказм клавишных, потусторонняя виолончель Гаккеля, беззащитная скрипка Куссуля, неправдоподобно красивая флейта
