большой друг Саши Давыдова, человек, который делал первые репетиционные записи 'Странных игр', - предумал следующий вариант. В течение месяца он приносил на репетиции кассету, на которой композиции из 'Метаморфоз' были расположены каждый раз в новом порядке. В конце концов эти концептуальные испытания всем изрядно осточертели и в очередной приход Манчадского ему сказали: 'Все! Хватит! Вот этот вариант и оставляем'.
'В народных редакциях 'Метаморфоз' изменялся не только порядок, - вспоминает Алексей Рахов. - Позднее нам попадались версии, в которых несколько композиций были записаны не в каноническом варианте. И в московской, и в ленинградской версиях неудачным оказалось сведение. Во время записи мы стремились к кривоватой, завернутой музыке, но в итоге масса звуковых нюансов оказались 'за бортом'. Они не исчезли, они присутствуют, но их почти не слышно'.
После выхода в магнитиздате 'Метаморфозы' продолжали жить своей жизнью. Через несколько лет часть композиций ('Хороводная', 'Девчонка', 'Метаморфозы' и 'Эгоцентризм II') вышла в Америке на двойном диске 'Red Wave', причем 'Хороводная' была опубликована с незавершенным саксофонным соло, которое по ошибке стерли в одной из студий. Еще спустя десять лет альбом был переиздан в кассетном варианте cанкт-петербургской фирмой 'Манчестер'.
Свой второй альбом 'Смотри в оба' (к слову, более искусственный и надуманный) 'Странные игры' записывали уже без Давыдова, который покинул группу со словами: 'Мне надоело шутить по поводу смеха' - и некоторое время репетировал вместе с Куликовских и группой 'Выход'. В 84-м году Александр Давыдов умер от передозировки наркотиков. Через десять лет после его смерти 'Странные игры' (распавшиеся в 86-м году на 'АВИА' и 'Игры') собрались опять и попытались заново записать 'Хороводную'. К сожалению, несмотря на сверхсовременную технику, этот римейк оказался неудачным. Запись получилась чересчур гладкой и поверхностной - слишком сильно изменилось мироощущение всех членов группы и из песни безвозвратно исчезли юношеская непосредственность, обаяние и задор, характерные для прежних времен. В принципе, с незначительными оговорками для 'Странных игр' повторилась небезызвестная история с детским рисунком, воспроизвести который в зрелом возрасте становится уже невозможно.
Мануфактура Зал ожидания (1983)
сторона А
Зал ожидания
Городские дела
Невский проспект
Черно-белый мир
сторона В
Гарантия
Ночь-полночь
Миллионный дом
Олег Скиба никогда не был 'человеком рока'. Он не работал дворником или сторожем, не курил траву и не размышлял об 'образе жизни' или о философии молодежной субкультуры. Он никогда не исполнял песен протеста и не пел 'дайте мне кисть, дайте мне холст'. Но именно его 'Мануфактура' была признана 'номером один' на ленинградском рок-фестивале 83-го года, именно этой группе удалось за тридцать минут завоевать сердца аудитории, которая знала наизусть всего Майка и Гребенщикова.
Олег Скиба никогда не был 'рассерженным молодым человеком'. Скорее он олицетворял распространенный тип романтично настроенного студента, который в промежутках между учебой и посещением дискотек исполняет собственные композиции в созданной им группе.
'Мануфактура' ориентировалась на поп-музыку - умную, доступную, со вкусом сделанную, без какого-либо намека на пошлость или социальную истерию. Один из вариантов перевода названия группы по словарю иностранных слов - 'тонкая ручная работа'.
Занимаясь 'Мануфактурой', Скиба параллельно писал музыку для институтского театра, и его первые музыкальные опыты представляли собой не живые концерты, а эксперименты в области любительской звукозаписи. Закончив музшколу по классу баяна, он быстро научился играть на пианино - ставил на проигрыватель пластинку Элтона Джона и 'снимал' ее от первой до последней ноты. В институте Скиба начал писать песни.
'Мне было интересно отображать в песнях собственные мысли и переживания - об одиночестве, несбывшихся мечтах, о каких-то юношеских иллюзиях, - вспоминает Скиба. - Об этом думалось, об этом хотелось петь'.
Конкретно о судьбе 'Мануфактуры' Скиба задумался лишь зимой 83-го года. К тому моменту вместе с ним в группе остался гитарист Дима Матковский, а также горы нереализованного материала. На горизонте маячили окончание института и неотвратимая служба в армии. Тогда-то у Скибы и возникла идея записи альбома при помощи приглашенных музыкантов, которые помогут быстро и качественно это сделать.
Первым на брошенный клич отозвался Володя Арбузов - басист известной в те времена группы 'Зеркало', который учился в том же Институте холодильной промышленности, что и Скиба с Матковским. Еще два музыканта - Александр Кондрашкин и Алексей Рахов были приглашены из 'Странных игр'. Из консерватории был похищен Игорь Перетяка, игравший на валторне - крайне экзотичном для мировой рок- музыки инструменте.
Сам Скиба выполнял функции клавишника и вокалиста, однако в рамках данного проекта ему явно не хватало еще одного голоса, который помог бы придать его идеям логическую завершенность. И тут Скиба вспомнил о вокалисте в очередной раз распавшегося 'Демокритова колодца'. Вокалиста звали Виктор Салтыков, и в свое время он поразил Олега тем, насколько душевно пел какие-то безликие баллады в духе Scorpions.
При очном знакомстве выяснилось, что Салтыков действительно обладает мощным природным голосом - что называется, от Бога. Возможно, в его вокале не было определенной идеи, возможно, не было внутреннего содержания и выдающейся личностной энергетики, но его голос мог зацепить любого.
'В момент встречи с Салтыковым я экспериментировал с композицией 'Миллионный дом', перекладывая ее в разные тональности, - вспоминает Скиба. - Первоначально она задумывалась в до миноре, однако до минор мне было не вытянуть по вокальным данным. Вместе с тем именно в до миноре эта песня звучала наиболее оптимально. Тогда я позвонил Салтыкову и поинтересовался, сможет ли он взять голосом верхнее 'до'. Витя пообещал попробовать, и из глубины комнаты раздался какой-то крик. Затем Салтыков подошел к телефону и радостно заявил: 'Слушай, я даже 'ре' возьму!' И когда через час он приехал ко мне и взял эту ноту, стало понятно: 'Все, это - хит'.
Процесс превращения 'Миллионного дома' из скромной романтичной песенки в супершлягер начала 80-х наиболее ярко отражал творческую кухню 'Мануфактуры'. В группе стало вырисовываться классическое сочетание фронтмена-вокалиста и 'серого кардинала'. Скиба делал всю 'теневую экономику' - музыку, тексты, эстетику, а Салтыков в кульминационные моменты своим мощным вокалом умел поставить завершающую точку.
'Некоторые композиции Салтыков делал настолько сильно, что меня во время репетиции дрожь пробирала, - вспоминает Скиба. - Просто вбивало в стол гвоздями. Я понял, что Салтыкову необходимо работать в верхнем диапазоне частот, там его суть - от 'ля' до 'ре'. И если его туда грамотно и философски направить - все, туши свет'.
