Молчали взахлёб, хохотали навзрыд
. . . . . . . .
Они сражались за Родину
Тонули словно молнии, пылали словно реки
Отважно отвоевывали ломаный грош
Сеяли зной, пожинали апрель…
1991
Под столетними сугробами библейских анекдотов,
похотливых православных и прожорливых католиков,
покинутых окопов и горящих муравейников
Вечная весна в одиночной камере
Под затопленными толпами домами, площадями,
многолюдными пустынями, зловонными церквями,
раскаленными хуями и голодными влагалищами
Вечная весна в одиночной камере
Сквозь зеркальные убежища, словарные запасы,
богохульные мыслишки и непропитые денюжки,
обильно унавоженные кладбища и огороды
Вечная весна в одиночной камере
Воробьиная
кромешная
пронзительная
хищная
отчаянная стая голосит во мне
Сотни лет сугробов, лазаретов, питекантропов,
стихов, медикаментов, хлеба, зрелищ, обязательных
лечебных подземельных процедур для всех кривых, горбатых —
Вечная весна в одиночной камере
Воробьиная
кромешная
пронзительная
хищная
отчаянная стая голосит во мне.
1991
Покачнулось небо под ногами
Полетела весть в далекий край
Зацвела тревожными кругами
Грозовая даль — звёздная пыль
Вольный кораблик, послушный поток
Семь озорных шагов за горизонт
По следам заклятых добровольцев —
В ледяную глубь высохших рек
В половодье выпитых колодцев
В ледянцовый страх — в неведомый брод
Долгая ночка, короткий денёк
Семь озорных шагов за горизонт
Наказанный сынок не успел подрасти
Капризное весло отказалось грести
Упрямый парашют не раскрылся в свой срок
А залётный бумеранг посмел поверить в то, что мол —
обратной дороги нет
обратной дороги нет
обратной дороги нет
обратной дороги нет
нет уж лучше ты послушай как впивается в ладони дождь
слушай как по горлу пробегает мышь
слушай как под сердцем возникает брешь
как в желудке копошится зима
как ползет по позвоночнику землистый лишай
как вливается в глазницы родниковый потоп
как настырный одуванчик раздирает асфальт
как ржавеют втихомолку потаенные прозрачные двери
слушай как сквозь кожу прорастает рожь
слушай как по горлу пробегает мышь
слушай как в желудке пузырится смех
слушай как спешит по гулким венам вдаль твоя
сладкая радуга…
звонкая радуга…
как на яблоне на ветке созревает звезда
крошечная поздняя милая ручная…
слушай как блуждают по покинутым селениям
шальные хороводы деревянных невест
слушай как под сердцем колосится рожь
слушай как по горлу пробегает мышь
слушай как в желудке распухает ночь
как вонзается в ладонь стебелёк
как лениво высыхает молоко на губах
как ворочается в печени червивый клубок
как шевелятся кузнечики в густом янтаре
погружаясь в изнурительное бегство никуда из ниоткуда
вот и хорошо, вот и баиньки
страшно безымянному заиньке
под глазастыми заборами в удушливых потёмках
своего замысловатого сырого нутра…
. . . . . .
Провалилось небо под ногами
Полетела весть в далекий край
Разразилась талыми кругами
Грозовая гладь — звёздная топь
Вольный кораблик, послушный поток
Семь озорных шагов за горизонт
Семь ледяных мостов за горизонт
Семь проливных дождей за горизонт.
P.S.
Сквозь кожу прорастает серебристая рожь
Вливается в глазницы родниковый потоп
