Дело житейское.
Хитрожопое.
Будет еще и сажень в плечах
И жопа с ручкой и ядреная вошь
А также заведомая гундосая ложь
О том как я в дрызг и брызг отравился кривой окаянной
усмешкой.
Косоротой натужной ухмылочкой
. . . . . .
Если однажды
Вдруг
Меня не окажется вовсе
в заповедной заветной тарелке
Твоего праведного сновидения
Знай-
Неуловимые мстители настигли меня.
13–15.09.90
Праздник песни вымирающих народов
Вырождающихся богов
Поздние гадания на кровавой гуще
Превосходный пикничок на вселенской обочине
Пышные поминки по всем тем кто устал не посмел
Протрезвел повзрослел
Всем кто взял бессрочный отпуск за свой собственный счёт.
Обугленная лужа засмеялась мне в лицо —
Ты оденься потеплее
Скоро похолодание.
1990
И будет целебный хлеб
Словно нипочём
Словно многоточие
И напроломное лето моё
Однофамильное
Одноименное
Губы в трубочку
Нить — в иголочку
Не жисть — а сорочинская ярмарка!
Заскорузло любили
Освинело горевали
Подбрасывали вверх догорелую искорку
Раскрашивали домики нетрезвыми красочками
Назывались груздями,
полезали в кузова
Блуждали по мирам, словно вши по затылкам
Триумфально кочевали по невымытым стаканам,
по натруженным умам
По испуганным телам
По отсыревшим потолкам
Выпадали друг за другом как молочные зубы
Испускали дух и крик
Пузырились топкой мелочью
В оттопыренных карманах деревянных пиджаков
Кипучие могучие никем непобедимые
Словно обожженные богами горшки
А за спинами таились
Лыжи в сенях
Санки
Салазки
Сказки
Арабески
На седьмой день ему все остопиздело:
Пусть будет внезапно
Пусть будет неслыханно
Пусть прямо из глотки
Пусть прямо из зеркала
Безобразно рванёт из под кожи древесно-мясные волокна
Моя самовольная вздорная радость
ЧУДОВИЩНАЯ весна!..
Чтоб клевать пучеглазое зерно на закате
Целовать неудержимые ладони на заре
Топни ногою
и вылетят на хуй все стекла и двери глаза вилки ложки
и складные карманные ножички
Еще одна свирепая история любви
Грустная сказочка про свинью-копилку
Развеселый анекдотец про то как Свидригайлов собирался в Америку
Везучий, как зеркало, отразившее пожар
Новогодний, как полнолуние, потно зажатое в кулаке
Единственный, словно звонкое змеиное колечко
Единственный, словно вскользь брошенное словечко
Замечательный, словно сто добровольных лет
Одиночества.
1990
Как в мясной избушке помирала душа
Как в мясной избушке умирала душа
Как в мясистой хатке догнивала душонка
Как в мясистой хатке пропадала душа
В то красное лето многие сходили с ума
В то лето людишки уходили с ума
Завидуя торопливым воронам
Клевавшим глаза у убитых мышат
Сложенных добрыми трудолюбивыми пальцами
В аккуратные праздничные пирамидки.
В то лето я разбил себе вдребезги лоб
О величавые достоинства мстительной памяти,
Ненароком наблюдая, как в мясной избушке помирала душа
