Он вынул из кармана бумажник.
— Вот твое жалованье за месяц вперед, — сказал он, принимаясь отсчитывать зеленые купюры. — Еще сотня на текущие расходы. И двести долларов сверху, потому что когда будешь в пути менять лошадей, то, возможно, тебе придется кое-где и приплатить. В дороге постарайся приноровиться к этому мустангу. Возьми на заметку его достоинства и при смене коня, лучше всего попытаться подобрать что-нибудь похожее. Будь осторожнее, он и лягнуть может, но не бойся, он тебя не съест. Конь, конечно, норовистый, да только побрыкается и перестанет.
Тут он замолчал, нервно кашлянул и продолжал:
— Слышал когда-нибудь о Сан-Хасинто? Это в двадцати пяти милях к югу отсюда, на реке.
— Нет.
— Дороги туда нет, — сказал Шор. — Но если будешь держать путь строго на юг, то попадешь точно по назначению. В Сан-Хасинто разыщешь человека по имени Хуан Оньяте. Вполне возможно, что тебе так и не удастся найти никого, кто отзывался бы на это имя. В таком случае разыщи мужика косого на правый глаз — когда он смотрит на тебя, то кажется, что он все пытается заглянуть куда-то за угол. Когда найдешь его, то отдашь ему вот это.
С этими словами он достал из кармана коротенькую прозрачную трубочку из полого стержня гусиного пера, в которую был вложен миниатюрный свиток узкой бумажной полоски. Оба конца трубки были запечатаны.
— После этого он даст тебе дальнейшие указания, — сказал Док Шор.
— А что если его вдруг не окажется в городе?
— Такое маловероятно. Но если его там и не будет, то ты все равно все разузнаешь и отыщешь его. И имей в виду, Чужак, мы платим тебе в десять раз больше того, что зарабатывает на пастбище погонщик скота, потому что рассчитываем, что ты раз в десять лучше любого из них справишься с этой работой. К тому же у тебя теперь есть конь и шестьсот долларов наличными, и это лишь начало. Мы доверяем тебе деньги в расчете на твою собственную сообразительность. Полагаю, оба своих револьвера ты всегда держишь при себе. А вот винтовка у тебя есть?
— Нет.
— Тогда я сейчас схожу за ней и скоро вернусь. А ты тем временем попробуй погарцевать на своем чалом.
Пенстивен покорно сел в седло и тут же пожалел об этом, ибо в тот же самый момент чалый мустанг пулей сорвался с места, попутно взвиваясь на дыбы и сбрасывая с себя Пенстивена.
Ему удалось не выпустить из рук поводья, однако мустанг продолжал нестись вперед, протащив его ещё несколько ярдов по земле, прежде, чем Пенстивен сумел кое-как подняться на ноги и затормозить.
Он снова сел в седло. Несколько зевак, а также сам торговец лошадьми и работавший на него конюх стояли поодаль и веселились от души, наблюдая за происходящим.
Затем раз Пенстивену пришлось принять участие в скачках с препятствиями. Но в седле он удержался. В былые времена ему довелось немало поездить верхом, так что он знал цену равновесия и прочной посадки. К тому же теперь он убедился, что при каждом взбрыкивании коня ему вовсе необязательно вылетать из седла.
Внезапно чалый снова взвился на дыбы, с размаху приземляясь на передние ноги и низко припадая к земле. Толчок был таким сильным и неожиданным, что Пенстивен снова оказался на земле.
У него кружилась голова, на душе было тошно, но он поднялся и опять оседлал мустанга, после чего импровизированное родео немедленно повторилось снова, однако на этот раз он уже знал, как грамотно сохранить равновесие, откидываясь всем корпусом назад и перенося вес на стремена. Так что и через это испытание он прошел вполне достойно.
Чалый же, очевидно, поняв, что и эта его уловка благополучно раскрыта, принялся неистово кружить на месте, и перед глазами у Пенстивена все поплыло. Не помня себя от ярости, он выхватил кнут и принялся ожесточенно хлестать подлого мустанга по крупу и бокам.
К его огромному удивлению, чалый остановился, замирая на месте как вкопанный, прядя своими длинными ушами и постепенно отводя их вперед. Затем он несколько раз кивнул головой, закусывая удила, и Пенстивен позволил ему сделать это. Он был доволен. Бросив беглый взгляд в сторону, он увидел, что ни торговец, ни слонявшиеся у его загона без дела ротозеи больше не смеялись. Мустанг же стоял смирно, и был кроток, как ягненок!
Пенстивен проехал на нем немного вперед, затем развернулся и проехал обратно. Мустанг смиренно повиновался воле всадника, у которого теперь появилась возможность как следует отряхнуться от дорожной пыли, и к тому времени, как он закончил заниматься приведением в порядок собственного костюма, Док Шор вернулся, держа под мышкой винтовку, которую он тут же сунул в седельную кобуру, находившуюся у правой ноги Пенстивена.
— Ну и как конь? — поинтересовался Шор. — Похоже, ты уже успел проскакать на нем галопом и хорошенько разогреть.
Пенстивен задумчиво взглянул на Шора, и ему показалось, что тот смотрит на него не без ехидства.
— Да мы пока только знакомились, — ответил он.
— Ну вот и славно, — одобрил Шор, засовывая в седельную сумку мешочек с патронами для винтовки. — Что ж, Чужак, тебе пора. Удачи. И помни, — добавил он, понизив голос и проходя несколько шагов рядом с Пенстивеном, в то время, как тот уже собирался отъезжать, — помни, что любой встретившийся тебе на пути может быть подослан специально для того, чтобы остановить тебя. Помни об этом, иначе не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься в придорожной канаве с перерезанным горлом. Если тебя поймают, то проглоти послание; если они найдут его у тебя, то наверняка убьют. Если же у тебя найдут послание и оставят в живых, то я тебя из-под земли достану и найду способ разделаться с тобой!
Он отчеканил последнюю фразу и хищно щелкнул зубами. А затем остановился и махнул рукой, а юный Пенстивен пришпорил коня, пуская его легким галопом и выезжая на тропу, уводящую на просторы каменистой пустыни.
Да никакой тропы как таковой и не было. Лишь на подъездах к городу какой-то участок дороги казался наезженным, но вскоре одиночные следы начинали расходиться во все стороны, сворачивая то влево, то вправо, подобно волоскам на конце растрепавшейся косы.
Куда ни кинешь взгляд — повсюду расстилалась широкая ладонь пустыни, и не было на ней заметно ни одной линии, по которой можно было бы предсказать его судьбу. Было невыносимо жарко. Он ехал сквозь туман, окутывавший горизонт и оставлявший видимыми лишь самые вершины далеких гор, а лиловая дымка, что колыхалась в воздухе между ним и далеким полукругом, где небо сходилось с землей, совершенно не защищала от прямых лучей палящего солнца.
И теперь этим самые лучи впивались в него снопами ослепительно-белых, раскаленных стрел. Они обжигали, сводили с ума, так что он даже успел пожалеть о том, что прежде выбрал себе для тренировок местность с куда более мягким климатом. Здесь же от удушающей жары можно было запросто сойти с ума.
Он даже не догадался захватить с собой флягу с водой; да и Док Шор тоже ни словом об этом не обмолвился. Уж он-то должен был обратить внимание на отсутствие этой жизненно необходимой вещи.
Пенстивен стиснул зубы. Он начал подозревать, что Шор с самого начала знал о крутом норове чалого мустанга, как и о том, что даже час проведенный в пустыне без глотка воды может обернуться настоящей пыткой.
Но разве Шор не испытывал его, решив убедиться, как юный Пенстивен сумеет пройти сквозь такое пекло? Это представлялось наиболее разумным объяснением.
Но, в конце концов, какие такие заботы они могут возложить на его плечи, какие опасности и великие свершения могут его ожидать? И кто такие эти «они»? Данный вопрос занимал Пенстивена больше всего.
Так или иначе ему в конечном итоге было необходимо выйти на Джона Крисмаса; и в душе он
